Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых

В 1965 году Глеб Боткин и его жена Надин переехали в город Шарлотсвилль, штат Вирджиния, где жила их дочь Марина вместе с мужем-адвокатом Ричардом Швейцером и детьми. В письмах к Андерсон Глеб описывал свой новый дом в лирических тонах. «Здесь все напоминает мне о Царском Селе, – писал он, – поскольку тут стоит много очаровательных зданий восемнадцатого века» {16}. Он писал также о том, что город расположен «в углублении», окруженном одетыми в зелень горами, и о том, что населен он «приветливыми и хорошо воспитанными людьми», главным образом «английской породы» {17}. Глеб медленно, но верно закладывал основу предложения, которое вскоре приобрело конкретную форму, в соответствии с которой Андерсон нужно оставить Германию и переехать на постоянное жительство в Шарлотсвилль, в США. Действительно, существовал ряд веских причин для переезда. Боткин был убежден в том, что если Андерсон останется жить в Шварцвальде, это не принесет ей ничего хорошего, он был озабочен не только тем, что ветшал ее дом и ухудшались условия жизни, Глеба также беспокоило финансовое положение женщины, которая по его глубокому убеждению являлась великой княжной Анастасией. Ее приверженцы, которые терпели ее несносный характер, ухаживали за ней, оплачивали ее счета и защищали от внешнего враждебного мира за стенами дома в Унтерленгенхардте, старели. Следовательно, требовалась уверенность, что за Андерсон будут ухаживать и будут обеспечивать всем необходимым в последние годы ее жизни. Люди, которые обвиняли Глеба в том, что он поддерживает Андерсон, исходя из своих собственных финансовых интересов, не представляли себе, насколько ненадежным было положение, в котором находился он сам: часто бывало так, что у Глеба едва хватало средств, чтобы обеспечить свою собственную семью, ведь его жена серьезно болела, а сам он был измотан и его здоровье тоже оставляло желать лучшего. Глеб тревожился, что после его смерти некому будет взяться за это дело и бескорыстно помогать и обеспечивать Андерсон.

Заботы подобного рода привели Боткина к доктору Джону Айкотту Мэнехену, личности хорошо известной и пользующейся всеобщей симпатией в Шарлотсвилле. Мэнехен, которого друзья звали Джеком, был сыном бывшего декана Университета Вирджинской школы преподавания и являлся обладателем многих ученых степеней этого учебного заведения, кроме того, он обладал любовью к истории, которую он преподавал в прошлом, и страстной любовью к генеалогии. Что еще более важно, Мэнехен располагал немалыми средствами, и, проникшись интересом к личности Андерсон, он согласился финансировать ее «посещение Америки на длительный период времени». Глеб как-то сказал о Мэнехене, что это «не человек, а небольшое торнадо», и Мэнехен своей эксцентричностю до какой-то степени напоминал Андерсон {18}. Он регулярно посылал ей письма, содержание которых даже тревожило ее – настолько полными энтузиазма и разнообразных идей были его беспорядочные послания. «Мистер Мэнехен, – доверительно сказала она в 1967 году Милюкову, – написал мне такое странное письмо, что я просто боюсь ехать в Америку» {19}. Прошел еще целый год, прежде чем Боткин наконец смог убедить Андерсон, что под опекой Мэнехена она будет в полной безопасности.