Анастасия или Анна? Величайшая загадка дома Романовых

Затем в один из дней ранней осени 1918 года на Франциску было совершено нападение. Она работала в поле, когда на нее по совершенно непонятной причине набросился один из пленных русских солдат, вооруженный сельскохозяйственным орудием. {50} Это случившееся в Гут-Фридрикенхоф нападение, о котором не сообщалось ранее, и представляет собой недостающее звено между теми легкими ранениями, которые она получила в 1916 году при взрыве гранаты на заводе AEG, и более серьезными травмами, которые были зарегистрированы после того, как ее вытащили из канала Ландвер в 1920 году. Подобное нападение, совершенное с применением вил, мотыги или лопаты, вполне могло привести к таким травмам, как сломанная челюсть, выбитые и шатающиеся зубы, шрам над ухом, также это мог быть тот острозаточенный предмет, которым была проткнута стопа Франциски. Тем самым также удается объяснить противоречие между показаниями членов семьи Франциски, утверждавших, что у нее не было никаких заметных шрамов, и их наличием у Анны Андерсон, поскольку, как это стало ясно позднее из того, что рассказала Гертруда, Франциска никогда не рассказывала об этом нападении ни матери, ни братьям, ни сестрам {51}. Почему она молчала об этом, неизвестно. Возможно, потому что это было как-то связано с событиями, результатом которых и стало это нападение, а может быть, это имело связь с тем приемом, который ей оказала мать, когда Франциска возвратилась домой осенью 1917 года. Судя по всему, не имеющая возможности или желания обратиться за помощью к своей семье, Франциска сделала единственное, что было в ее силах: она возвратилась в Берлин, в квартиру Анны Вингендер, единственному человеку, которых проявлял хоть какую-то заботу о ней.

Тогда молодой женщине, которая через три года будет утверждать, что она является великой княжной Анастасией Николаевной, было почти двадцать два года. Как вспоминала дочь Анны Вингендер Дорис, у нее было «славянское лицо с толстым носом, сильно выступающими припухшими губами и рыжевато-коричневыми волосами». На взгляд Дорис, Франциска была «тяжеловесной и неуклюжей», правда, по ее признанию она не смогла точно вспомнить ни рост, ни вес последней {52}. Еще Дорис добавила, что Франциска казалась ей «довольно грязной; она редко мылась в ванне» {53}. Анне Вингендер особенно запомнились волосы Франциски: «У нее были прекрасные каштановые волосы, которые сами по себе свивались в локоны, и при солнечном свете они сияли, отливая темным золотом. Она очень гордилась своими волосами» {54}.

Дорис заметила, что у Франциски, когда она вновь появилась в их квартире осенью 1918 года, были раны, «особенно заметные на голове». Франциска «постоянно жаловалась на головную боль, и случалось так, что моя мать ходила к фармацевту и покупала ей порошки от головной боли» {55}. Должно быть, Франциске было действительно плохо, и она страдала от сильной головной боли, поскольку Анна Вингендер часто видела, как Франциска, забившись в какой-нибудь угол, терла виски, плакала и причитала: «Моя голова, она все время болит, не переставая!» {56} Ко всему этому нужно добавить ее зубы, шатающиеся и сломанные, судя по всему, от ударов в лицо, которые, очевидно, были получены ею в Гут-Фрид-рикенхофе; Франциска, как говорила младшая дочь Анны Луиза, «очень переживала» из-за сломанных зубов, особенно передних зубов на верхней челюсти, почерневших и торчавших вкривь и вкось {57}. И Дорис, и Луиза, они обе помнили любопытную манеру вести разговор, которая появилась у Франциски. С тем чтобы скрыть травмы, полученные ею, она говорила, прикрывая рот рукой или платком, так же как она будет это делать после спасения из канала Ландвер {58}. Дорис даже считала, что данное обстоятельство настолько смущало Франциску, что она даже покупала фальшивые зубы, чтобы прикрыть ими пустоты, заметные в тех случаях, когда она открывала рот {59}. Дорис также помнила тот шрам, который был на пальце руки у Франциски, а Кэт Выпрыжик, старшая из дочерей Вингендер, говорила об отметине на ее плече, которая, как позднее настаивала Франциска, была следом от прижженой родинки {60}. Франциска, так же как и Анастасия, страдала от болезни суставов стопы, именуемой hallux valgus . Франциска, как говорила Анна Вингендер, «всегда старалась спрятать свои босые ноги», которые, по воспоминаниям Анны были «хоть и маленькими, но ужасными, с заметными шишками на больших пальцах, которые причиняли ей сильную боль» {61}. Состояние ног было настолько ужасным, говорила Дорис, что «из-за этого обувь быстро теряла форму», и даже сестра Франциски Гертруда помнила, что «суставы пальцев ног у нее, возможно, были несколько больше чем нужно» {62}.