Анастасия, ты прекрасна!

— Ты должен был быть на моей стороне! — выдохнула она, опаляя яростью в глазах. Всё так же красивых, что бы ни случилось.

Отбросив любования этими зеленовато-желтыми камушками, я заговорил:

— Я и так на нашей стороне! Понимаешь? На нашей, а не только твоей. Ты же не удосужилась выслушать меня. Выставила идиотом перед сверстниками.

— Как будто тебя можно иначе понять, — буркнула она, смутившись.

— Можно, ещё как можно. Если ты пойдёшь в наряд, то для впечатлительной части нашей смены — я о девочках, если не поняла, — это будет значит ровно то, что подумала ты сама. Второе — это уже мои заслуги. Я дал начала слуху, что мы с тобой были знакомы до смены в Лесной Сказке. Через твоего отца. А теперь подумай красивой головушкой, удобна ли нам такая легенда?

— Я не знаю.

— Вот и хорошо, что ты поняла важность этого наряда, — надавил я. — Ибо благодаря тому, что ты обозвала вчера девочек, они устроили тебе полноценный перемыв косточек. И как ты думаешь, осталось ли незамеченным для зорких девичьих глаз, некоторая теплота в нашем с тобой общении?

— Блин! Ну хватит уже, — с мольбой смотрит она. — Поняла я всё.

— Тогда пошли я тебя на кухню провожу.

Она кивнула с огляделась. Прошло несколько секунд и говорит:

— Можешь выйти? Мне переодеться надо.

— Только не в наряд горничной, — улыбнулся я и двинулся к двери.

— У меня нет такого.

— Жаль, жаль…

В закрытую дверь стукнулись какие-то слова, но я уже не слушал. Вскоре мы вдвоём направились к зданию столовой, только к другому входу.

— Анна Михайловна! — позвал я, оглядывая активную зону кухонного реактора. У Бурёны всё всегда работает на отлично. Поймал взглядом Валеру: — Валёк, а где шахиня?

— Ща придёт, — отозвался он и скорее вернул глаза к сковороде, где в безумном плеске скворчат котлеты. Ожидаемо не удержался и всё же скосил пару раз глаза в сторону Насти.

— Пошли, пока присядем, — поманил я её к скамье.

Расположились справа от входа. Кухня перед глазами, вершиться древнейшее действо. Как всегда всё второпях, но уже по налаженному плану. Ловко и верно.

— А что, мне придётся готовить? — кисло вопрошает мой нежданный соблазн. Сидит рядом, почти вплотную, отчего ощущаю её тепло.

— Вряд ли. Просто помощь, но не изготовление блюд. Бур… то есть Анна Михайловна строго следит за качеством еды. Вот поработать с тряпочкой и средством наверняка придётся.

— Бли-и-ин… капец! Приехать в лагерь, чтобы работать поломойкой или посудомойкой.

Я покосился на неё.

— Дома кто эту работу делает?

— Ну, мы нанимаем.

— А в ресторанах часто бываете?

— Конечно! — посмотрела она. — Минимум раз в неделю, но бывает и каждый день.

— Столовая — это своего рода ресторан. Кухни похожи. И чтобы вы могли безопасно покушать, требования к порядку и дезинфекции на кухнях очень строгие. Продукты, еда и её остатки — это излюбленное место для всяких насекомых и животных. А они разносят заразу.

— Фу! — сморщилась она.

— Вот-вот, потому, если ты поможешь обеспечить тут должный порядок, завтра со спокойной душой сядешь завтракать.

Настя немного озадачилась, отвлекаясь от созерцания кухонного действа.

— Вообще тут интересно. И пахнет хорошо.

Я сглотнул очередную порцию слюны. Нос действительно просто таранят запахи.

— Вот видишь.

— Но ведь они и сами справляются.

— Работы всегда много, не переживай…

Мою философскую речь едва не оборвала возникшая колобком повариха:

— А шо это мы тут робим, господа молодые люди?!

— Привёл вам помощницу, Ан Михална.

Она быстро стрельнула в меня взглядом, правильно поняв подтекст и говорит:

— С такими красотульками и работать в радость. Худышка такая, ты вообще кушаешь? Может голодная?

Настя было кивнула, потом головой замотала.

— Ну-ну! Во-о-он туда сейчас иди, я тебе соберу покушать. С Сашенькой только перемолвлюсь парой словечек.

Настя, после нескольких шагов робко оглянулась, я показал сжатый кулак в поддержку и она пошла в другой конец кухни.

— Чего случилося? — дернула головой Бурёна.

— Девчонки опять не могут выяснить, кто краше, — отмахнулся я. — Наряд получила штрафной. Но лучше если просто тут посидит, чем прям работать.

— Ну, если ты просишь… — многозначительно посмотрела женщина.

— Я вас очень прошу, Анна Михайловна.

Она не очень красиво улыбнулась и молвит:

— Сладкий мой, как скандинавский леденец, — тут мимика мгновенно приняла обычно хмуро-вредный вид и Бурёна продолжает: — Беги давай и не волнуйся. Послежу за козочкой.

Я помахал рукой Насте и спешно покинул кухню.

Пока школьники подтягивают предметы и опережают программу на занятиях, решил всё же пообедать. В столовой один, лишь приглушённые звуки с кухни доносятся. Поглядываю в окна, пока жую.

Вдруг, мимо протелепалась Мышь. Вообще — это у неё бег такой, но лишь в сравнение с её же шагом.

Заглянула в кухню, остановилась, словно забыв зачем она тут. Шагнула назад. Тут рука взлетела к голове, в ясном жесте, что Мышь что-то вспомнила и уже после она оглядела столовую.

— Саша! — донеслось слабое её. — Саша!

— Да иди уже сюда, Мыша!

Она поспешила приблизиться и вновь: