Анастасия, ты прекрасна!

Коровина встретила радушно и шумно. Кухня как всегда кипит и скворчит, но даже больше обычного — что можно наготовить сегодня, как например холодные закуски и салаты, что могут стоять, Бурёна обязательно распорядится сделать. При всех минусах, она прекрасно управляет конвейером готовки. Молодчики и девочки у неё всегда вышколены, ибо знают, что даже за прошлогоднюю картошку может прилететь. А как она любит заставить их выдраить каждый сантиметр помещения — это отдельное кино. Хвасталась даже, что ни разу не получала предупреждений от санэпиднадзора. У неё подруга в Елогорске заведующей отделением работает и когда нужны справки о состоянии здоровья работников, она всех к ней посылает. Без подписи подруги заключения не принимает. Поэтому если кто болен и работать в общепите не может — к ней не попадёт.

— Вам, случайно, такие вот маечки не нужны? — приоткрыл я пакет.

— Та-а-к… — бросила в него она острый взгляд. — Нужны. Еще как нужны.

— Вот и хорошо, а то это… лишние оказались.

Она перехватила мой взгляд и коротко кивнула.

— Как подготовка?

— У меня всё с опережением, Соколок. А вы-то успеете?

— Как раз иду помогать, — покивал я.

— Там, кажись, одна Христя робить.

— Вот-вот.

Кошкина выносит стулья и столы для завтрашних мероприятий. Вернее, пытается, но так как столы ей не даются, успела вытащить несколько десятков стульев из учебного блока. Подходя я глянул погоду на завтра.

— Пишут, солнечно будет, — встречает Кошка.

— Да, лёгкая облачность, — улыбнулся я, улавливая аромат подаренных духов.

— Вот я и решила, что надо выносить.

— Может ты тогда тряпками и красками займёшься? А мы с Гришей и Линой всё перенесём, да расставим.

— Спасибо, Сокол, — осветилась лицом Кошка. — Я думала ты злой будешь и как в прошлый раз нам устроишь.

— Хэ-хэ, — нервно посмеялся я. — Хотя вы этого и заслуживаете, но сегодня я добрый.

— Это в честь чего такая блажь? — подозрительно уставилась она, подходя.

— А день рождения уже не повод?

— Так раньше он тебя не сильно стимулировал, — отпарировала Кошка. Вот где настоящая женщина — сразу чувствует подвох.

— Раньше я чего такой злой был? У меня велосипеда не было, а теперь вот…

— Зарплату что ли подняли?

— Не скажу, — рассмеялся я, радуясь, что ищейки пошли по другому следу.

— Вот ты жучара! Куда больше? — пихнула она меня.

— Так! Будешь тут поклёпы на домыслах возводить — за лодками отправлю, — погрозил ей пальцем я.

— Ой, да мне-то какая разница, — тут же лапками к верху откатилась она. — Я вообще во рту уже ром чувствую и, возможно, водочку. Чисто чтобы отполировать ромец до блеска.

— Иди уже, синий батальон, — подтолкнул в спину я.

— У меня причина есть! — выдохнула Кошка.

— И это, чтобы не хотелось больше толковать благородные порывы моей прекрасной души — найди капитанов и попроси ко мне.

— Чувствую прежнего Сокола! — выкрикнула она в воздух.

Начался долгий рабочий заплыв по расстановке всяческой мебели и минимума конструкций сцены. Завтра тут будет акустика и возможность выбрать любую музыку для прослушивания и танца. Изобильный на впечатления день должен будет перейти в настоящий вечерний шабаш. Это больше даже не наша инициатива, сколько родительская. Сейчас положено устраивать детям пиры последних дней Рима по любому поводу. Словно они страдальцы войны, голода или катастроф.

А мы очень постараемся это осуществить. С каждым разом выходит всё лучше и лучше. Несомненно мне понятен шарм таких мероприятий. Более того, к столам полным вкусной и редкой еды я подхожу без всяких угрызений и терзаний. Ем, что называется, как не в себя.

Солнце начало желтеть и мелькать среди стволов и веток. На лагерь опустился знойный вечер. Ветра нет совсем и некому выгнать нагретый воздух. Закончив с площадкой празднования, я поспешил к озеру. Уже в плавательных шортах и с полотенцем. Перед дощатым пирсом сбросил сандалии и сумку, следом майку. И уже бегом по тёмным доскам к самой станции. Нырок! Воды Хрустального быстро потушили пламя разгорячённого тела. Отфыркиваясь, как тигр, я вынырнул и поплыл в сторону устья. Там дно каменистое, а если выходить со стороны пирса — заросло травой.

Вскоре, поднявшись на станцию, я выудил из напольного ящика небольшой мотор на десять лошадок. Ещё с прошлого года там булькает бензиновая смесь. Я подлил до полна и понёс двигатель к лодке. Установка прошла быстро, завёлся он с раза шестого и довольно шустро вышел на ровный холостой ход.

Меня, конечно, проняло. Вечер, озеро, лодка, мотор тарахтит… не хватает удочки и старого приёмника. Кто-то вспомнил бы комаров и лягушек, но такого на Хрустальном нет. И хорошо, что нет.

Отшвартовался. Веслом немного оттолкнулся от опор и дал газа. Нос тут же поднялся и мы заскользили по озёрной глади.

Пока связывал лодки, из леса вышло два дедка. Видимо услышали звук мотора.

— Добрый вечер! — помахал я.

Они подошли к берегу.

— Салют рыбакам! — улыбнулся золотом один из них и, неопределённо махнув рукой, говорит: — С лагеря?

— Да, работаю там.

— Тогда понятно. А то мы слышим — моторчик закряхтел.

— Грибы-то есть? — кивнул я на корзины в руках.