Анатолий Папанов: так хочется пожить… Воспоминания об отце

Мне запомнился и такой эпизод, связанный с этим спектаклем. На генеральной репетиции, которая перед премьерой устраивается «для пап и мам», я сидела в партере. А впереди меня, несколькими рядами ближе к сцене, сидел отец. То есть я могла видеть только его спину. На протяжении всего спектакля я не знала, куда мне смотреть: на сцену или на спину отца. Последняя была чрезвычайно выразительна! Все существо Папанова было в спектакле, вместе с актерами, и когда у них что-то не получалось, спина как-то сутулилась, сжималась, а когда что-то было хорошо, то спина распрямлялась, голова поднималась. Это было очень красноречиво, и понятно, что на момент спектакля для Папанова ничего не существует кроме того, что происходит на сцене. А происходило рождение спектакля. В конце звучала молитва в исполнении Шаляпина. По тем временам это была довольно смелая находка, и отец боялся, что оканчивать спектакль молитвой не разрешат. Ведь шел 1986 год, и перед тем, как спектакль показывали зрителю, он проходил несколько этапов проверок: начиная с художественного совета и кончая «приемкой» чиновников из Управления культуры. Но, слава Богу, все обошлось. А потом эта шаляпинская молитва звучала реквиемом по самому Папанову.

Как-то великий русский критик Владимир Васильевич Стасов сказал: «Всякое художественное произведение есть всегда верное зеркало своего творца, и замаскировать в нем свою натуру ни один не может». Верное зеркало творца. Спектакль получился не суетный, интеллигентный, очень бережный в обращении с пьесой, актерами, художником. Сам папа как бы «растворился» в актерах, его режиссура дирижирует, но не солирует. Деликатно и скромно уступая и даря возможность взлета своим коллегам. Папа не изменил себе в этом первом режиссерском опыте. Он сумел создать ансамбль – редкое явление в сегодняшнем театре. Но в этом ансамбле не хватает его самого, отдавшего роль Ивана Коломийцева Георгию Менглету. «Свою роль» – в этом тоже Папанов.

Художник Александр Васильев «выстроил» на сцене интерьеры дома: огромного, вычурно-безвкусного, богатого и убогого одновременно, плотно меблированного и какого-то гулко и неуютно пустого. Этот дом невозможно обжить. Все утыкаются по углам, все не находят места – в доме, в жизни.

Через несколько лет, уже после смерти отца, я пришла пересмотреть «Последних». Спектакль хорошо принимался зрителями. Он не распался, как это обычно бывает со спектаклями, за которыми перестает присматривать режиссер. Я думаю, что в этом заслуга всех участников постановки. Она держалась на их памяти и любви к Папанову. «Хорошо бы его заснять на пленку!» – подумалось мне. Театр не проявил инициативы, и я сама решила договориться с оператором. Но в суматохе дел некогда было этим заняться, а через некоторое время спектакль сняли с репертуара. Театральная жизнь шла своим порядком.

Гастроли, поездки

Но вернусь к гастролям. Как известно, раньше они бывали чаще и длились дольше, чем сейчас. В связи с этим происходило много курьезных случаев. Вот один из них. В Ростове-на-Дону артистов возили от театра до гостиницы на автобусе, так как она располагалась довольно далеко. Однажды день выдался тяжелый. Утром была репетиция, а вечером спектакль. Все очень устали. В автобусе кто-то заснул, кто-то просто смотрел в окно. Стояла тишина. Вдруг раздался громкий голос Папанова: «Скорее б ночь прошла, и снова на работу!» Взрыв смеха. И настроение у людей уже другое.

На гастролях отец вел себя очень скромно, старался держаться подальше от шумных актерских тусовок, любил гулять по улицам незнакомых городов. Чтобы не узнавали, надевал темные очки, надвигал на брови кепку. Гулял и наблюдал за людьми – все для своей актерской копилки. Неприхотливый в домашнем быту, на гастролях любил жить в хороших номерах. Очень огорчился, когда в Риге их с мамой поселили в средненькой гостинице, хотя та и находилась в центре города недалеко от театра. Все остальные артисты были размещены за городом, в хорошем пансионате с большим парком, и на спектакли их возили на автобусе. Поэтому близость театра здесь не играла никакой роли. Видя такую несправедливость, отец довольно резко высказал свои претензии заместителю директора театра. В следующем городе, в Вильнюсе, перепуганный замдиректора заказал для родителей шикарный люкс в отличной гостинице, но, к сожалению, папе уже не удалось туда приехать.

Театр сатиры был одним из немногих театров, которые выезжали на гастроли за границу. На страницах книги я хочу вспомнить о нескольких поездках, хотя их было намного больше.