Анатолий Папанов: так хочется пожить… Воспоминания об отце

И еще. Одноклассник Миронова, Александр Ушаков, вспоминает, что в 1987 году умерла их классная руководительница Надежда Георгиевна Панфилова. Прощаясь с ней, кто-то из одноклассников посетовал на то, что они редко видятся. На что Миронов, помолчав, сказал: «Ничего, скоро я вас соберу у себя по такому же случаю». Что же это было? Черный юмор или пророчество? Может быть, он что-то чувствовал?

Все люди, которые с ним общались последнее время, говорили, что он был очень уставшим и замотанным, внутренне жил очень напряженно.

14 августа в этом же зале шел спектакль «Женитьба Фигаро». Роль Фигаро была любимейшей ролью Андрея Александровича. Спектакль близился к завершению, оставалось совсем немного до конца. Вдруг Миронов вопреки всей логике стал отходить вглубь сцены и, держась рукой за решетку беседки, стал как бы оседать. Ширвиндт, который играл графа Альмавиву, бросился к нему. Подхватил обмякшее тело Фигаро-Миронова и унес за кулисы. Последнее, что сказал Миронов, было: «Шура, голова болит», – и он потерял сознание. Дали занавес, срочно приехала скорая. Врачи боролись до конца, но 16 августа 1987 года Миронова не стало.

Вся Латвия сочувствовала горю. Выделили специальный самолет – желающие могли прилететь на похороны. Но большая часть труппы осталась в Риге. Приехали Васильева, Ширвиндт, Державин, Корниенко, Егорова, Ушаков, Байков и еще несколько человек. На сцене продолжали идти веселые спектакли, артисты продолжали играть концерты. Как будто ничего не произошло, как будто никто не заметил ухода из жизни двух выдающихся людей. Играя веселые спектакли, театр ставил в неловкое положение зрителей, ведь все знали о трагедии. В городе Шяуляе на 15 и 16 августа были назначены творческие вечера Миронова, но никто из зрителей не вернул ни один билет в кассу, значит зрители оказались более тактичными, чем руководство театра. Ни Мария Владимировна, ни моя мама не получили от театра телеграммы соболезнования. Мало того, известно, что руководство театра подыскивало замену на освободившиеся роли этих актеров.

В 1977 году, во время гастролей Театра сатиры в г. Ташкенте, Андрей Александрович попал в больницу с диагнозом «менингит» Потом выяснилось, что диагноз был поставлен неправильно и это были первые признаки проявления другой болезни – аневризмы сосудов головного мозга, от которой Миронов и скончался через 10 лет.

Помню, что гроб Миронова уже стоял на сцене. Почему я пишу «уже»? Потому что, когда прощались с отцом, на сцене шел ремонт, и гроб пришлось поставить в фойе театра. Около гроба Андрея Александровича сидели Мария Владимировна – его мать, с окаменевшим лицом, Лариса Голубкина – его жена, актриса Театра Советской армии, и близкие друзья и родственники. В зале было огромное количество народа и тихо звучали песни в исполнении Миронова, причем не только грустные, но и веселые. Похоронили его на Ваганьковском кладбище. Помню, что многие удивлялись, почему не на Новодевичьем, как бы официально признанном пантеоне? На Новодевичьем не разрешили, так как по статусу этого кладбища покойный должен был иметь звание «Народный артист СССР», а еще лучше «Герой Социалистического Труда», тогда захоранивали без проблем. Миронов же имел звание «Народный артист РСФСР». Это непонятное ранжирование было еще одной глупостью того времени. Разве Миронов не был любимцем всей страны? Разве не были заполнены все улицы и переулки рядом с Театром сатиры людьми, которые хотели проститься с Мироновым? Разве все постовые, стоявшие на пути, не отдавали честь, прощаясь с любимым артистом, когда траурная процессия ехала на кладбище?

Почти одновременно ушли из жизни два великих актера Папанов и Миронов. Такие разные и такие близкие. Они были нужны людям. Оголился репертуар театра. Жизнь театра обеднела. Думаю, что их никто и никогда не заменит. По странному стечению обстоятельств, когда открылся сезон в театре после того трагического августа 1987 года, на первом спектакле помощник режиссера и машинист сцены минут 15 не могли отрыть театральный занавес. Он просто не поднимался, и спектакль не мог начаться. Публика была в недоумении, но все-таки ждала. А там, на сцене, чего только не делали, ничего не помогало. Но потом случилось чудо – занавес вдруг сам собой открылся. Что это было? Мистика? Загадка.