Анатолий Папанов: так хочется пожить… Воспоминания об отце

Когда я вернулась на работу после родового отпуска, меня ждали большие перемены. Наш главный режиссер Владимир Алексеевич Андреев ушел работать в Малый театр. На смену ему пришел Валерий Владимирович Фокин, который до этого был очередным режиссером в «Современнике». Для театра им. Ермоловой начались новые времена. К нам пришла целая плеяда молодых, талантливых и уже довольно популярных актеров: Олег Меньшиков, Александр Балуев, Виктор Проскурин, Алексей Левинский, Елена Яковлева, Татьяна Догилева. Из старшего поколения в труппу вошли Лев Борисов, Александр Пашутин и несравненный, замечательный Зиновий Гердт. В афише театра появились новые работы, на которые стала валом валить публика. И первой из них был спектакль «Говори» по мотивам «Деревенских очерков» Овечкина. Эта постановка оказалась очень актуальной в перестроечную эпоху. В ней была занята большая часть труппы. Но я не попала в эту работу, потому что еще сидела дома с младшей девочкой. Мои родители видели этот спектакль и оценили его очень высоко. Я вернулась в начале сезона 1986 года, но новых работ для меня не было – доигрывала роли в старом репертуаре, который Фокин постепенно сокращал. Но через несколько лет энергия стала гаснуть. В глазах у Фокина исчез блеск, у него появились интересы, далекие от Ермоловского театра, и вскоре он его покинул. И в театре возник кризис. Еще при Фокине ермоловцы разделились на две труппы из-за всяких скандалов и дрязг. С уходом Фокина атмосфера разложения достигла пика. И тут на помощь опять пришел Андреев, который возглавил сначала одну часть расколовшегося коллектива. А со временем к этой труппе присоединилась и другая. Для восстановления погибающего театра Владимиру Алексеевичу пришлось потратить немало времени и душевных сил. Ему надо отдать должное. Я думаю, если бы не чуткое, умное, дипломатичное его руководство, то быть бы сейчас на месте Московского ордена Трудового Красного Знамени драматического театра им. М. И. Ермоловой какой-нибудь коммерческой структуре.

Я – патриот своего театра, который основал знаменитый артист МХТ Николай Павлович Хмелёв. Театра с многолетними традициями. Театра, где играли прекрасные актеры Якут, Соловьев, Галлис, Кириллова; где работал выдающийся русский режиссер Лобанов. Мой отец считал Хмелёва своим учителем, хотя никогда у него не учился. Но в юности бегал во МХАТ на все спектакли с его участием. И всю жизнь папа исповедовал систему Станиславского. Никаких других систем и учений он не признавал.

Что касается семейной жизни, то все у нас складывалось хорошо, хотя, конечно, как во всякой семье, случались и разлады, и ссоры, а потом примирения. Но я старалась не накапливать в себе негативные эмоции и очень часто первая старалась заключить мир. В это время мы уже жили на улице Красная Пресня в центре Москвы. С квартирой нам очень помог папа. Дедушка, с которым мы тогда жили, считался заслуженным человеком, много сделал для советской власти. Поэтому, когда мы узнали, что на Красный Пресне строится дом для ветеранов партии, мы постарались получить в нем квартиру. Но претендентов на это элитное по тем временам жилье было очень много. Поэтому папе пришлось идти в Моссовет и просить за нас. Хотя он не любил просить за близких. Переехали мы в новую квартиру в 1985 году, а в 1986-м Маше нужно было уже идти в первый класс. Выяснилось, что около нас есть только одна школа. Но попасть в нее даже тем детям, которые жили рядом, невозможно, так как она была с углубленным изучением английского языка. Опять пришлось просить папу. Он сходил на прием к директору и, конечно, Титова Маша была с радостью принята ученицей первого класса. Я уже писала, что своим близким папа не мог отказать в помощи, но делал это с большим напряжением, как будто чувствовал какое-то неудобство. Другое дело – для чужих. Здесь никаких внутренних препятствий не было. Так уж папа был воспитан своими родителями, и я никогда на это не обижалась.

Осенью Маша пошла в школу, а Надя стала ходить в ясли, которые находились недалеко от дома моих родителей. Потому мама часто забирала Надюшу и приводила ее к себе, и «Толя», придя домой, радовался, что может немного побыть с маленькой внучкой. Однажды осенью, отведя Машу в школу, я пришла домой и стала заниматься разными хозяйственными делами. День стоял теплый и солнечный, у меня был выходной, настроение было хорошее и ничто не предвещало беды. Дедушка, который с нами жил, занимал в квартире отдельную комнату. К этому времени он еще не выходил, и, делая домашнюю работу, я слышала его равномерный храп. «Еще спит», – подумала я. У первоклассников занятия заканчиваются быстро. Для меня несколько часов пролетели незаметно, и я поспешила за дочкой в школу. Вернувшись с Машей домой, я заглянула в комнату к дедушке и увидела, что с ним плохо. Он лежал на кровати и хрипел, а на мои вопросы отвечал несвязно. Я вызвала скорую помощь, дедушку отвезли в больницу, и вскоре он там умер. Причиной оказался тромб в легких.