Анатолий Серов

Бойцы наземной службы, мотористы, техники и другие с беспокойством следили за машиной Серова. Ни у кого не было уверенности, что он вернется живым. Да и надежды было мало.

Серов уже видел и понимал, что попал в "переплет". Однако самообладание он не потерял. Набрал высоту и решительно обстрелял врага из всех четырех пулеметов. Фашисты рассыпались и по команде ведущего принялись кружить вокруг одинокого республиканского самолета. Серов понял, что они заклюют его, если он не вырвется из этого огненного кольца. Такого опыта у него еще не было. Унести ноги живым в таком случае уже было бы немалой победой.

Но у Анатолия было одно прекрасное преимущество. По мастерству высшего пилотажа он был, пожалуй, одним из лучших пилотов мира. Во всяком случае, не существовало ни одной хотя бы самой рискованной фигуры, которой он не выполнял бы в совершенстве. И он пустился в эту смертельно опасную карусель, сбивая с толку врага, не давая ему ни малейшей возможности для верного прицела. В то же время он пользовался каждым мгновением, чтобы обстрелять противника. Маневрируя на своем "курносом", с молниеносной быстротой совершая виражи, боевые развороты, горки, перевороты, пике, наконец, штопор - как бы имитируя падение и вводя врага в обман и снова набирая головокружительную высоту и падая на врага и поражая его огнем, он не только довел его до изнурения, но успел подбить одну вражескую машину. Она поспешно ретировалась с поля битвы.

Мгновениями казалось, они вот-вот настигнут его. Он делает неожиданную фигуру и оказывается над противником. Другой фашистский самолет атакует Серова "в хвост" - почти незащищенную часть машины. Серов сваливается в штопор и вдруг переходит в пике, "воскресая" на глазах противника, снова набирает высоту и стреляет в упор в попавшегося на прицел фашиста. Тот, оставляя за собой черную полосу дыма, уходит, уходит!..

Но враги настойчиво преследуют Серова. То там, то здесь пули пробивают обшивку. Важно не подставить им голову и мотор. Но можно получить пули и в бок и даже в ноги! Маневрировать! Крутиться, пока они не ошалеют! И машина, как живая, крутится под обстрелом, то уходя от врага, то атакуя его. Серов тянет в сторону своего аэродрома. Вот он оказывается в своей родной зоне. Слава тебе, господи, враги не осмеливаются преследовать его здесь. Они уходят в некоторой растерянности. До сей поры они с успехом применяли свой излюбленный метод - наваливаться тройкой или пятеркой на одного. А тут их девять, и они не смогли свалить противника, а ему удалось продырявить довольно тяжело два их самолета.

Анатолий совершил посадку. Находившиеся на аэродроме кинулись к нему. Жив! Вот победа! Да, это летчик! Все обнимали его, похлопывали по плечам.

Карлос обернулся к машине и ахнул. Самолет был в самом плачевном состоянии. Карлос насчитал около пятидесяти пробоин.

- Решето! - вскричал он с горечью. - Никуда уже не годится.

Техники качали головой, но усмехались.

- Она и раньше имела пробоины. Удивительно, как он привел ее и посадил! Удивительный пилот русский камарада!

- Где мы достанем новый самолет? - горевал Карлос. - Ах, камарада Серов! Камарада Анатолий! Я смотрел, как вы дрались. Вы - русский герой. Сердце мое было с тобою, там. Но сердце мое еще стучит в груди, а сердце "чатос" уже не забьется. Наш "курносый" больше не полетит в бой.

Анатолий прижал Карлоса к груди и, еще взволнованный и разгоряченный пережитым, произнес стихи из любимой песни:

Вперед же, чапаевцы, не смейте отступать!

Чапаевцы смело привыкли умирать!

Достав папиросу, он обратился к другому механику:

- Дай спичку, камарада!

Техник протянул зажигалку и сам открыл ее, сидя у открытых баков. Вспыхнуло не совсем то пламя, какое было нужно, чтобы прикурить. Техник едва успел отскочить от самолета. Но его машина сгорела. Немедленно дали знать по телефону комиссару воздушного фронта. Прилетел Ф. А. Агальцов. Он уже знал Серова и по тому впечатлению, какое тот произвел на него на комиссии по отбору добровольцев, и по нескольким встречам в Испании. Теперь он с суровым укором глядел на человека, который ему всегда был по душе, но в данном случае совершил непростительный промах. Серов опередил его укоры.

- Моя вина, товарищ комиссар. Попросил огня, когда баки были открыты.

Комиссар обратился к присутствующим. Они рассказали, какой бой выдержал Серов. Стало понятно, в каком состоянии находился летчик, сделав посадку на своем аэродроме. Комиссар осмотрел машину.

- За самовольный вылет и погубленную машину знаете что полагается? Вы обязаны были помнить, что не так уж много самолетов в нашем распоряжении. А эти превосходные маневренные самолеты собраны руками героев рабочих в перерывах между схватками с врагом.

Серов, побледнев, ожидал приговора.

- Наложите взыскание, какое считаете нужным, товарищ комиссар фронта. Прошу только не отставлять от полетов. В другой раз противник заплатит втрое за две наши машины.

Комиссар, закончив осмотр самолета, выпрямился и посмотрел на Серова с нескрываемым изумлением.