Анатолий Тарасов

Оба тренера, как они потом признавались друг другу, были, мягко говоря, удивлены решением об образовании тандема. Тарасову вообще казалось, что они не смогут работать вместе. «Уж очень мы разные», — говорил он, вспоминая тогдашнее назначение, ставшее судьбоносным для советского хоккея вообще и для сборной СССР в частности.

Но у них никогда не было ссор, они никогда не подрывали авторитет друг друга — «даже в те дни, когда одного из нас снимали с работы и заменяли другим». Тарасов не отрицает, что поначалу у них была «какая-то неприязнь друг к другу, что не так уж и трудно понять: мы ведь, в сущности, между собой конкурировали заочно». Поскольку их по очереди ставили во главе сборной, они твердо знали: если не один, то другой вновь станет старшим.

Привычная конструкция оказалась нарушенной. Тарасова и Чернышева, согласившихся с доводами спортивного (и партийного, разумеется) начальства, больше всего беспокоили присущие обоим разные взгляды на режим тренировок, занятий, дисциплину и — что особенно важно! — разное понимание общих принципов хоккея, разные взгляды на тактику игры в обороне и атаке.

Постоянные конфликты между Тарасовым и Чернышевым — еще один миф, призванный подчеркнуть «непереносимый» характер Анатолия Владимировича, его «необузданность», стремление подминать под себя всех, кто оказывался на его пути или рядом с ним. В действительности же Тарасов составлял с Чернышевым феноменальную не только для советского, но и для мирового спорта тренерскую пару. Девять победных чемпионатов мира и три золотые Олимпиады подряд — это уже никому и никогда не повторить. Но это — вершина айсберга тренерского искусства. Вне зоны видимости широкой публики оставалась напряженная совместная работа двух тренеров.

Без споров в тандеме, конечно же, не обходилось. Но до ссор дело не доходило. Спасало присущее обоим чувство самоиронии. «Я счастлив, что судьба нас соединила, — писал Анатолий Владимирович в опубликованном в издании «Мир хоккея» очерке о Чернышеве. — Но когда она и разводила нас (и кое-кто, бывало, рассчитывал на обострение отношений), ни разу не пробежала черная кошка».

Тарасов и Чернышев сразу же договорились о разделении полномочий в сборной. «Они научились, — вспоминает Борис Михайлов, — все проблемы решать исключительно между собой и выходили к команде с четко выработанным единым мнением. Поэтому и спорили хоккеисты с ними крайне редко, смысла не было. Случались, конечно, моменты, когда Володя Петров мог высказать свою позицию, скажем, Тарасову, но того тут же поддерживал Чернышев. С двумя гигантами справиться было невозможно!»

Любые кадровые перемены в стране (и хоккей не был исключением) утверждались в ЦК КПСС на Старой площади. Там им и объявили, что они «назначены на ответственный участок работы», и доходчиво объяснили, каких результатов от них ждут.

Вечером в квартире Тарасова, на просторной кухне (истины ради скажем, что без традиционного русского напитка всё же не обошлось), договорились они и о том, что штатное расписание, согласно которому Чернышев именовался «старшим тренером», а Тарасов — просто «тренером», для них — пустая формальность. Они взяли на себя одинаковые права и обязанности и — самое главное — одинаковую ответственность за стратегию, тактику, комплектование сборной, за качество ее подготовки, тренировочный процесс, за функциональное состояние игроков. Никто не знал, о чем и как они договаривались во время своих посиделок, от посторонних глаз и ушей тщательно оберегаемых. Договорившись, забывали о непринятых аргументах и выработанной позиции не меняли. И Тарасов, о своенравном характере которого не были наслышаны лишь те, кто вообще не интересовался хоккеем, никогда не выставлял себя неформальным лидером в тандеме, коим, безусловно, оставался.

На очень короткое время к тандему подключили Анатолия Кострюкова. Работал он с ними в сезоне 1961/62 года, но вскоре его отозвали в Спорткомитет, и он стал заниматься второй сборной. «При мне, — вспоминал Кострюков, — каких-то договоренностей не было. Мы всё делали коллегиально, но решения принимал Аркадий. Он и процессом в целом руководил».

Примерно за три месяца до отставки после Саппоро-72 Аркадий Иванович рассказал о том, как работал тандем с момента его появления: «На первых порах мы вместе вели тренировку, оба выходили на лед, он работал с нападающими, я — с защитниками. Теперь занятия проводит Тарасов, но всю подготовительную работу — составление плана тренировки, дозировку нагрузок ведем вместе. Так что практически разделения обязанностей у нас нет».

Частности — не в счет. К ним относились без взаимных обид, считая их неизбежными.