Анатолий Тарасов

Канада для Тарасова была всё равно что Гамбург начала XX века для борцов — проверкой по самому высокому, «гамбургскому» счету. Выражение это ввел в оборот Виктор Шкловский: «Гамбургский счет — чрезвычайно важное понятие. Все борцы, когда борются, жулят и ложатся на лопатки по приказанию антрепренера. Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы. Они борются при закрытых дверях и завешенных окнах. Долго, некрасиво и тяжело. Здесь устанавливаются истинные классы борцов — чтобы не исхалтуриться. Гамбургский счет, — полагал Шкловский, — необходим в литературе». И пусть это выдумка писателя, смысл выражения действительно чрезвычайно важен. Не только в литературе, в любом деле. Хоккей не исключение.

Глобальной идеей Тарасова было участие его команды в турнире НХЛ. Команда могла бы называться «Москва» или «ЦСКА», быть, по сути, сборной СССР и пройти настоящую проверку в энхаэловском пекле. Тарасов легко нашел в календаре Национальной хоккейной лиги «окна», в которые могли бы поместиться матчи команды из Советского Союза. В случае реализации тарасовской идеи на его команду, несомненно, обрушилась бы вся мощь НХЛ. На «клуб Тарасова» все энхаэловские команды настраивались бы как на самого важного соперника.

«Ну что, мальчишки, — говорил Тарасов перед каждой поездкой за океан, — едем в Канаду на товарищеские матчи. Посмотрим, кто из вас мужики. Там бьют. Больно. А где больно, там проявляется характер».

Третьяк однажды сказал, что знает «нескольких знаменитых хоккеистов, которые испытание канадцами не выдержали, потому что были трусами. В Канаде сразу видно “кто есть ху”. Если, например, Скворцов, Михайлов с Харламовым лезли на чужие ворота, не щадя живота, то некоторые «звезды» предпочитали идти, как говорил Тарасов, “вкругаля”».

В январе 1966 года в Советский Союз приехала лучшая любительская команда Канады, выигравшая Кубок Аллана. Тарасов пришел к Юрию Машину и твердо сказал: «Первый матч надо сыграть в Калинине». — «Почему?» — «Нам надо подраться. Они должны понять, что мы тоже можем и умеем это делать. В Москве как-то неудобно, а в Калинине — в самый раз». «Давай», — согласился Машин.

В фильме «Хоккей Анатолия Тарасова» Анатолий Владимирович подробно рассказывает о состоявшейся в Калинине встрече:

«Я давал своим хоккеистам возможность подраться. Мы загодя готовились к профессионалам. Здорово готовились. Канадцы чувствовали, что мы боксом не особенно владеем. И принялись в каждый наш приезд туда устраивать заварухи. И вот настала их очередь приехать к нам. Поначалу мало кто знал, почему мы на первый матч завлекли их в Калинин. Я пришел к товарищу Павлову (Анатолий Владимирович, по-видимому, запамятовал: Сергей Павлов возглавил Спорткомитет в 1968 году, после того как Юрию Машину не простили общекомандного поражения от Норвегии на зимней Олимпиаде-68 в Гренобле. — А. Г.). Говорю: в Москве не будем проводить. Нельзя. И вам не надо ехать в Калинин. И руководители хоккейные там на этой игре не нужны. Нам нужно так сыграть матч, чтобы канадцы долго его помнили.

Судья был выбран нами. Наш. Ему было сказано: не свисти, фолов сегодня не будет, не должно быть. А у меня в составе было семь настоящих бойцов. К тому же в последние недели перед матчем я проводил очень жестокие тренировки: следовало отучить канадцев поднимать на нас кулак. Условия в Калинине были подходящие. Площадка для игры располагалась посередине футбольного поля городского стадиона. Драка была восемь на восемь. Потрясающее зрелище. Через две минуты все мои уже сидели на них, и кто за уши держит, кто дубасит, кто… И вдруг милицейско-солдатский кордон прорвали. Народ с трибун побежал. Могло случиться неприятное. Я дал команду, и наши отпустили канадцев. У Жени Мишакова было персональное задание — играющий канадский тренер Джордж Рой. Мишаков, отпустив канадца после моей команды, отправился на скамейку, по пути бросая взгляд назад. Рой оставался на льду. Около борта. Появились санитары, забрали его. Привели в порядок, и он вместе с врачом пришел в нашу раздевалку. Играющий тренер — хороший мужик, коллега. По прошествии двух десятков лет я ему говорю: “Извини, но так получилось. Вы же нас били, но никогда не извинялись. Гордились”. Я прихожу в раздевалку, а Рой спрашивает: “Что, и сейчас советские газеты напишут, что драку начали мы?” Я ему: “Какая разница, кто начал! Самое главное — великолепный матч, зрители хотели поближе подойти, посмотреть, что там творится. Драка нашему зрителю, оказывается, понравилась”. Играющий тренер говорит: “Но как она может понравиться нам, если двоих уже отправили в госпиталь и я сейчас вынужден туда поехать? Я-то больше играть в такой хоккей не буду”. Спрашиваю его: “Что я должен сделать?” — “Анатолий, — говорит, — давай играть в нормальный хоккей”. “Хорошо, — отвечаю. — Но ты расскажешь всё, как было? Интервью канадским и американским газетам дашь?” — “Да!” — “Становись на колени, крестись”. Встал на колени, перекрестился. Всё. Договорились.