Анатолий Тарасов

Виктор Маслов, футбольный профессионал, каких поискать, в итоговом обзоре событий, сопровождавших чемпионат страны 1975 года, высказался по ЦСКА жестко, но без предвзятости: «Оценивая итоги минувшего сезона, необходимо отметить, что только одна-единственная команда высшей лиги — я имею в виду ЦСКА — удивила и огорчила своим тактическим ведением игры, ибо демонстрировала тактику, как минимум, 20-летней давности. В игре московских армейцев не прослеживались не только современные методы построения игры, но даже самые обычные и необходимые связи между линиями и внутри линий. Команды, занявшие места в таблице ниже, чем ЦСКА, “Пахтакор” и ростовский СКА, превосходили москвичей в тактическом отношении, играли в соответствии с духом времени, и их неудачи в чемпионате определились иными причинами».

…Известный российский футбольный тренер Ринат Билялетдинов, отвечая в конце 2014 года на вопрос журналистов газеты «Спорт-экспресс» Юрия Голышака и Александра Кружкова на вопрос: «Чей портрет вам хотелось бы иметь в своем кабинете?» — неожиданно сказал: «Тарасова». И объяснил: «Смотрел “Легенду № 17” — и узнавал Анатолия Владимировича. Жесты, интонации. Помню — тренировка в ЦСКА, кувырки. Кто-то тянется за резиновым ковриком — чтобы позвонки по полу не трещали. И голос Тарасова: “Молодой человек, вы испортили мне настроение!”». Билялетдинов в составе юношеской команды ЦСКА выиграл в сентябре 1975 года чемпионат страны. В решающем матче в Киеве было обыграно местное «Динамо». Утром в Москве на вокзале говорят: «К 15.00 — на Песчанку. Игровую форму захватите. Будете фотографироваться с Анатолием Владимировичем». «Заходит, — вспоминает Билялетдинов. — “Встаньте, герои вчерашнего матча! Молодцы! Чувствуете, какое это сладкое слово — чемпион?!” Заканчивает неожиданно: “Теперь посмотрим в деле молодых чемпионов. Через полчаса — на поле”. Накануне отыграли тяжелейший матч, ночь в поезде. Шок усилился, когда увидели, что ждет круговая тренировка. Без мячей. Все поле заставлено блинами от штанги, барьерами, стойками. В центральном круге два стула для Тарасова. И рупор. После второй “станции” он сжалился: “Достаточно”. До раздевалки доползли с трудом».

Билялетдинов, в руках Тарасова, можно сказать, и не побывавший, на всю жизнь запомнил, что Тарасов — «это невероятная жажда победы! Аура! Ничего, кроме первого места! За Можай загонит, с потрохами сожрет, если не отдашь всё до последней капли ради победы!». И принципами тарасовскими, сожалея о том, что не удалось с Мастером пересечься и о многом поговорить, руководствуется в своей тренерской жизни.

Покидая футбольный ЦСКА, Тарасов попытался оставить в команде Бубукина, но не в роли главного, а, как и при нем, помощником нового наставника. Анатолий Владимирович предложил Гречко кандидатуру Константина Бескова, который мог бы возглавить клуб.

Тарасов считал Бескова талантливым педагогом и знатоком футбола. В начале 60-х годов Бесков уже работал с ЦСКА. В 1962 году команде до бронзы не хватило двух очков, до серебра — трех. Однажды в перерыве хоккейного матча Тарасова пригласили в комнату, в которой находился один из руководителей армейского спорта. Радостно улыбаясь, он сообщил Тарасову, что ему удалось уговорить вышестоящего начальника снять с работы Константина Ивановича. Тогда назначили Вячеслава Соловьева. «Я, — рассказывал Тарасов, — пораженный и оглушенный, сначала просто растерялся и только потом спросил:

— А чему вы радуетесь?..

Собеседник мой с гордостью объяснил мне, что это было очень трудно — освободить от должности столь знаменитого спортсмена и тренера.

Я переспросил, всё еще не понимая:

— Так все-таки чему же вы радуетесь? Лишились такого тренера и…

Я понял потом, чему радовался мой собеседник, почему его распирало от радости и он спешил поделиться новостью. Он хотел обелить себя, сделать какие-то оргвыводы, обозначив тем самым титаническую деятельность, направленную на усиление армейской команды».

Гречко с кандидатурой Бескова, предложенной Тарасовым, согласился. Правда, с большим трудом. Сам же Бесков согласился с кандидатурой Бубукина, о котором ему сказал Тарасов, и дал Тарасову слово, что они будут работать вместе. Спустя день-другой, однако, Константин Иванович пригласил Бубукина к себе домой и сказал ему, как вспоминал Валентин Борисович, следующее: «Валентин, я с удовольствием бы с тобой работал, но дело в том, что у тебя своих футбольных мыслей много в голове. Двум медведям в одной берлоге делать в принципе нечего. Мне нужен человек, который бы меня слушался. Ставил фишки мне и прочее. Я считаю, что ты уже выше, можешь работать на самостоятельной работе».

Бубукин, быть может, и готов был уйти сам. Но он уже был при офицерском звании и потому сказал Константину Ивановичу: «Я человек военный. Как только министр подпишет приказ о моем освобождении и вашем назначении, я сразу уйду. А пока я уйти никуда не могу».