Анатомия болезни

Безусловно, нехорошо, да и опасно, когда человек, далекий от медицины, действует за спиной врача. Но всегда ли правильно поступает врач? Может быть, дело в косности, исключающей возможность альтернативы? Или же любое новшество воспринимается, как вторжение в святая святых?

Письма, полученные мной от врачей, свидетельствуют о небывалом прежде уважении к идеям неспециалиста. «Нет ничего более старомодного, чем мнение, что врачам нечему учиться у пациентов, — пишет доктор Геральд Луни из Калифорнии. — В наши дни люди гораздо более сведущи в медицине, чем четверть века назад. Например, в том, что касается питания, многие пациенты не всегда считаются с рекомендациями врачей. Может быть, новые представления, согласно которым интересы потребителя превыше всего, наконец проникли и в медицину? Я учу своих студентов внимательно выслушивать пациентов. Умение хорошо лечить начинается с умения хорошо слушать».

Аскорбиновая кислота привлекательна тем, что при правильном ее применении (о неправильном использовании мы еще поговорим), она не причинит никакого вреда, даже если и принесет мало пользы. Поэтому был ли оправдан категорический отказ педиатра серьезно отнестись к просьбе отца больной девочки? Разве только врач ответствен за состояние здоровья пациента? Ведь близкие, переживающие за больного, полны желания сделать все, что в их силах, чтобы ему помочь. Врач отвечает за пациента лишь какое-то время, отец же несет ответственность за ребенка на протяжении всей жизни.

Я хочу рассказать еще об одном случае. Между врачом и родственниками больного взаимоотношения неизбежны, и я еще раз призываю к доброжелательности и пониманию.

Мне позвонила женщина и попросила совета. Ее муж умирал от рака. Он прошел стандартное лечение: облучение, хирургия, химиотерапия. Жена в отчаянии — не знает, что делать и чем ему помочь. Она прочла работу химика Лайнуса Полинга, лауреата Нобелевской премии, в которой говорилось об эффекте витамина С при лечении рака. У нее появилась надежда, и она захотела узнать мое мнение (так как я сам страдал недугом, считавшимся неизлечимым) о применении аскорбиновой кислоты.

Я ответил, что не вправе давать рекомендации. Однако обратил ее внимание на то, что выводы Л. Полинга были основаны главным образом на исследованиях Звана Камерона из Шотландии. Доктор Камерон был точен в формулировках и не утверждал, что аскорбиновая кислота лечит рак. Его исследования показали, что аскорбиновая кислота может продлить срок жизни онкологических больных, но не обратить вспять процесс развития злокачественной опухоли. Он наблюдал сто пациентов, получавших в течение многих недель большие дозы аскорбата натрия. Их состояние сравнивалось с самочувствием тысячи раковых больных в такой же стадии болезни, не принимавших аскорбиновую кислоту. Продолжительность жизни пациентов первой группы была в среднем существенно выше (подчеркну, что «существенно» означает недели или месяцы, а не годы).

Доктор Камерон считал результаты своей работы важными, поскольку они четко показывают, что аскорбиновая кислота обладает свойством сдерживать рост злокачественных опухолей. Он полагал, что раковые клетки высвобождают гиалуронидазу — фермент, который разрушает вещество, соединяющее клетки. И пока образуется гиалуронидаза, разрастание злокачественной опухоли будет продолжаться. Аскорбиновая кислота укрепляет межклеточную ткань и этим снижает активность гиалуронидазы. Все это я сообщил жене умирающего. Я подчеркнул, что применение аскорбиновой кислоты не следует рассматривать как научно обоснованный метод лечения рака и других запущенных заболеваний.

Через два дня дама позвонила снова. Она пыталась обсудить с врачом возможность лечения аскорбиновой кислотой, но тот презрительно фыркнул и процедил сквозь зубы: «Шарлатанство…»

Тогда женщина и ее больной муж решили отказаться от услуг этого врача, хотя он был другом их семьи. Муж выписался из больницы и вернулся домой, где обстановка была не такой угнетающей. Участковый врач согласился на применение аскорбата натрия. Результаты не замедлили сказаться. Муж стал уверенней, у него улучшился аппетит, окрепла воля к жизни. Он умер через шесть месяцев — на четыре или на пять месяцев позже, чем предполагали врачи.

Мне кажется, что смерть сама по себе не всегда является трагедией. Ужасно то, что человеку приходится умирать в больничной обстановке, без поддержки родных, возможности прикоснуться к тем, кто его любит.