Анатомия человеческих сообществ. Как сознание определяет наше бытие

Подобные представления о социальных группах как о чем-то естественном встречаются во всем мире. Во многих племенных сообществах родство понимается как передача некой субстанции, метафорически интерпретируемой как постоянная «плоть» или «кровь» либо иное вещество, заключенное в бренных индивидах[500]. Другой пример – кастовая идеология классической Индии. Люди принадлежат к особым группам, джати, каждая из которых традиционно связана с определенными занятиями или профессиями. Считается, например, что подметальщики улиц, кузнецы, чиновники, торговцы принципиально отличаются друг от друга – настолько, что члены разных каст вместе не едят, не живут, не говоря уже о том, что секс между ними невозможен. Все эти группы были (а во многих местах такое положение сохраняется) строго ранжированы по чистоте – и мысль о контакте с членом нижестоящей касты многим отвратительна. Традиционная идеология четко связывает род занятий и положение в обществе. Кожевенники или могильщики нечисты из-за контакта с мертвыми телами. Но как раз не это определяет положение человека, потому что наследственные кожевенники или мясники, оставившие свое дело или даже никогда им не занимавшиеся, считаются такими же грязными и отвратительными, как и другие члены их каст. И хотя в современной Индии большинство занятий, связанных с этими кастами, исчезли, сами касты и их иерархия все еще сохраняются[501].

Идеологи естественных различий между людьми оправдывают ими гонения в отношении презираемых меньшинств. К последним могут относить культурно обособленные этнические (айны в Японии, первобытные племена в Индии) или профессиональные группы (могильщики, кузнецы или гончары во многих сообществах Африки и Азии). Эта форма социальной стратификации часто сочетается с представлением о том, что члены этих групп естественным образом отличаются от всего общества. Наконец, самым заметным проявлением убежденности в естественных различиях между группами могут быть расистские идеологии. Идеи о еврейской, черной или белой «крови» – это метафорические представления о врожденных и неустранимых различиях между людьми[502].

В более общем виде люди проявляют себя как эссенциалисты по отношению к социальным категориям, если предполагают, что a) всем членам одной категории свойственно некое особое качество, присущее именно этой категории и не нуждающееся в определении, б) это особое качество биологического происхождения, и его нельзя получить никак иначе, только по рождению, в) именно из-за этого особого качества все члены категории ведут себя определенным образом.

Почему идеология сущностных естественных различий так широко распространена и так убедительна? Возможно, дело в том, что наш разум по какой-то причине ошибочно принимает группы людей за разные биологические виды[503]. В самом деле, по отношению к миру природы эссенциалистские интуиции выглядят очень здравыми и понятными. Человеческий разум интуитивно понимает каждый вид животных как видоспецифичную «каузальную сущность» (species-specific causal essences). Иначе говоря, типичный облик и поведение понимаются как следствие обладания неопределенным, но каузально важным качеством, особенным для каждого вида. К примеру, нечто особое для жирафа состоит в том, что они рождаются с некой «жирафистостью», которая и делает их такими, какие они есть. Это убеждение возникает у детей в раннем возрасте и лежит в основе наших имплицитных знаний о природе. Мы приобретаем множество сведений о наблюдаемых животных и растениях, потому что интуитивно знаем, как обобщить примеры отдельных особей в понятие вида. Увидев, как себя ведет отдельное животное, даже маленький ребенок знает, как распространить эту информацию на всех представителей вида и, наоборот, как, используя видовые черты, игнорировать индивидуальные особенности воспринимаемого облика. Биологический эссенциализм глубоко укоренен в нас и, безусловно, играет адаптивную роль[504].

Возможно, социальные категории могут восприниматься как квазиестественные, поскольку наши познавательные способности заранее склонны к подобным выводам. Кроме того, некоторые воспринимаемые нами черты этносов, вероятно, соответствуют входным условиям, запускающим механизм интуитивных умозаключений, касающихся биологии. Согласно Джил-Уайту, мы воспринимаем этнические группы (а также ряд других связанных с ними социальных категорий) как биологические виды, поскольку люди очевидным образом наследуют этническую идентичность от родителей, а различные этнические группы (по крайней мере в некоторых регионах мира) не связываются взаимными браками[505]. С этой точки зрения люди как бы расширяют свой спонтанный эссенциализм на социальную сферу каждый раз, когда сигналы соответствуют входным условиям. Наш разум ошибочно принимает этнические категории за разные виды живых существ[506]. Так ему проще понимать огромное разнообразие повторяющихся культурных представлений о группах.