Анатомия человеческой деструктивности

У этой женщины вся жизнь превратилась в сплошную мерзость, она сама ничего не может произвести, кроме грязи; весь мир ее превратился в помойку, и в смерти она окончательно соединяется с грязным потоком небытия. Эта тема встречается в мифе о Мидасе: к чему бы он ни прикоснулся — все превращается в золото, а золото, по Фрейду, находится в символической связи с нечистотами[290].

Сон 4. Этот сон приснился Альберту Шпееру 12 сентября 1962 г., когда он еще находился в тюрьме Шпандау. «Гитлер приезжает с инспекцией на завод. Я еще в должности рейхсминистра, но я беру в руки веник и помогаю вымести мусор из завода. После инспекторской проверки я вижу себя в его машине, где я пытаюсь надеть френч, который я снял перед тем, как подметать, но безуспешно: я не могу попасть в рукав, рука постоянно оказывается в кармане. Мы приезжаем на широкую площадь, окруженную правительственными зданиями. С одной стороны я вижу памятник воинам. Гитлер направляется к нему и кладет венок к подножию памятника. Мы входим в мраморный зал — это вестибюль какого-то официального учреждения. Гитлер спрашивает у адъютанта: „Где венки?“ Адъютант говорит офицеру: „Вы же знаете, что он теперь повсюду возлагает венки“. Офицер одет в светлую, почти белую форму из ткани, напоминающей тонкую перчаточную лайку. Поверх мундира на нем надета широкая накидка, украшенная вышивкой и кружевами. Приносят венок. Гитлер переходит на правую половину зала, где расположен еще один памятник воину, у подножия которого уже лежит много венков. Гитлер опускается на колени и запевает скорбную песнь в стиле грегорианского хорала, в котором постоянно повторяется распевная строчка „Maria“. Стены огромного мраморного зала заполнены мемориальными досками. Гитлер один за другим кладет венки, которые ему подает ретивый адъютант… Ряд мемориальных досок кажется бесконечным, темп его движений ускоряется, а песня и плач звучат все более монотонно»[291].

Этот сон интересен по многим соображениям. Он относится к тем снам, в которых человек выражает свои знания о другом человеке, а не свои собственные чувства и желания[292]. И такой взгляд во сне бывает часто более точным, чем впечатление наяву. В данном случае Шпеер в стиле Чарли Чаплина находит выражение для своих представлений о некрофильском характере Гитлера. Шпеер видит в нем человека, который все свое время тратит на преклонение перед мертвыми, однако все его шаги до предела автоматизированы. Он действует как машина — для чувств здесь места нет. Возложение венков превращается в организованный ритуал, доходящий до абсурда. Но в то же самое время Гитлер возвращается в религиозную веру своего детства и оказывается полностью погруженным в скорбную мелодию песни-плача. Сон заканчивается указанием на монотонность и автоматизм траурного ритуала.

Вначале спящему снится ситуация из реальной действительности, из того периода жизни, когда он был государственным министром и очень активно брал все в свои руки. Мусор, который он сам выметает веником, возможно, символизирует пакость и грязь нацистского режима; а его неспособность попасть в рукав френча — это символическое выражение его чувства беспомощности, бессилия сделать что-либо при этой системе. Здесь происходит переход к главной теме сна, где он узнает, что у него ничего больше в жизни нет, кроме мертвецов и механического некрофила по имени Гитлер.

Сон 5. «Я сделал великое открытие, я изобрел механический суперразрушитель. Эта машина за один час может уничтожить все живые существа в Северной Америке, а в следующий час — смести с лица земли все живое. Это достигается всего лишь нажатием потайной кнопки, о которой никто, кроме меня, не знает. И только мне известна формула химического вещества, с помощью которого можно защитить себя от разрушения. (Следующая сцена.) Я нажал на кнопку; я больше не вижу никакой жизни вокруг, я здесь один, я безмерно счастлив».

Этот сон — выражение деструктивности в чистом виде; ее носителем является крайне нарциссическая личность, не имеющая никакой привязанности к другим людям и ни в ком не нуждающаяся. Этот человек видел свой сон многократно вместе с другими некрофильскими видениями. То был тяжелый случай душевной болезни.