Анатомия человеческой деструктивности

Игровая агрессия необходима в учебном тренинге на мастерство, ловкость и быстроту реакций. Она не имеет никакой разрушительной цели и никаких отрицательных мотиваций (гнев, ненависть). Фехтование, стрельба из лука или сражение на мечах развились из потребности поразить врага, но сегодня они полностью утратили эту свою функцию и превратились в виды спорта. Например, сражение на мечах в дзэн-буддизме доведено до подлинного искусства, которое требует огромной ловкости, полного владения своим телом, а также полной концентрации. Все эти качества необходимы еще в одном искусстве, которое внешне не имеет ничего общего с боевым, а именно в церемонии чаепития. Мастер дзэн в сражении на мечах не испытывает ненависти и желания убить или ранить. Он просто точно выполняет свои движения, и если противник его оказывается убит, то это лишь оттого, что он «неудачно выбрал место»[131]. И если представитель классического психоанализа будет утверждать, что в основе подобного убийства может лежать неосознанный мотив бойца (ненависть и желание уничтожить противника), то я скажу: это его дело, однако подобная аргументация свидетельствует лишь о том, что ее носитель не имеет ни малейшего представления о духе дзэн-буддизма.

Лук и стрелы тоже когда-то были оружием защиты и нападения, а сегодня это чистое искусство[132]. И в западных культурах мы наблюдаем тот же самый феномен в отношении к фехтованию и сражению на мечах, которые также стали видами спорта. И хотя здесь отсутствуют духовные аспекты боевого искусства дзэн, все равно оба этих вида спорта исключают намерение нанести вред сопернику. Здесь уместно вспомнить, что и у первобытных народов соревнования по борьбе в первую очередь служили демонстрации ловкости и мастерства, а выражение агрессивности отходило на второй план.

Агрессия как самоутверждение

Важнейший вид псевдоагрессии можно в какой-то мере приравнять к самоутверждению. Речь идет о прямом значении слова «агрессия»: в буквальном смысле корень aggredi происходит от adgradi (gradus означает «шаг», a ad – «на»), т. е. получается что-то вроде «двигаться на», «наступать»). Aggredi – это непереходный глагол, и потому он напрямую не соединяется с дополнением; нельзя сказать to aggress somebody «нападать кого-либо».

В первоначальном значении слова «быть агрессивным» означали нечто вроде «двигаться в направлении цели без промедления, без страха и сомнения».

Концепция агрессии как самоутверждения находит подтверждение в наблюдениях за связью между воздействием мужских гормонов и агрессивным поведением. Во многих экспериментах было доказано, что мужские гормоны нередко вызывают агрессивность. При этом следует учитывать, что главное различие между мужчиной и женщиной заключается в их разных функциях во время полового акта. Анатомические и физиологические особенности мужчины обусловливают его активность и способность к вторжению без промедления и без страха, даже если женщина оказывает сопротивление. Поскольку сексуальная способность мужской особи имеет важное значение для продолжения жизни рода, неудивительно, что природа снарядила самца особенно высоким потенциалом агрессивности. Многие исследователи приводят вроде бы убедительные подтверждения этой гипотезе. В 40-е гг. было проведено много исследований для установления связи между агрессией и кастрацией самца или между агрессией и инъекцией мужских гормонов кастрированным самцам[133]. Один из классических экспериментов описал Биман. Он доказал, что взрослые самцы мышей (25 дней от роду) после кастрации в течение какого-то времени вели себя более миролюбиво, чем до кастрации. Когда же им делали после этого инъекцию мужских гормонов, они снова начинали драться. Биман также показал, что мыши не переставали быть драчливыми после кастрации, если им после операции не давали возможности успокоиться, а, наоборот, натравливали их на обычные стычки (23, 1947). Это говорит о том, что мужской гормон выполняет роль стимулятора агрессивного поведения, но вовсе не является единственным условием, предпосылкой, при отсутствии которой агрессия вообще исключена.

Сходные эксперименты с шимпанзе проводили Г. Кларк и X. Берд (62, 1946). Результат показывал, что мужской гормон повышал уровень агрессивности, а женский – снижал. Позднее эксперименты, описанные Зигом, подтвердили данные Бимана и других. Зиг приходит к следующему выводу: «Можно утверждать, что усиление агрессивности изолированных мышей основано на нарушении гормонального равновесия, в результате которого обычно снижается порог раздражительности. Мужские половые гормоны в этой реакции играют решающую роль, в то время как все остальные выполняют только вспомогательную функцию» (245, 1969, с. 148).