Анатомия чисел

– Это его пища, – сказала она. – Кроме дрожжей, он больше ничего не ел.

– Понятно, – усмехнувшись, сказал я. – Я, конечно, знаю, как у нас выкушивают дрожжи. Никакой он не инопланетянин. Он самогонщик! И как часто соседи к нему наведывались? Телевизоры они ремонтировали, как же! Устроили тут притон!

Глаза девушки загорелись демоническим огнём.

– Это не то, что вы подумали! – воскликнула она.

– Он их жарил или варил? – невольно съязвил я. – Или просто гнал самогон?

Она пропустила моё замечание мимо ушей и сказала:

– Иванов обрабатывал дрожжи на специальной ультрафиолетовой установке, разводил водой и выпивал. По сто пятьдесят граммов три раза в день, – объяснила девушка. – Я сама много раз видела, как он это делал.

Она развернула одну упаковку и сунула мне под нос.

– Смотрите, это ведь не дрожжи, просто похоже!

Я отломил сыроватый на вид кусочек массы и положил себе в рот. Ни вкуса, ни запаха я не почувствовал, но ощущение во рту было приятным. Светлана была права, это были и не дрожжи, а что-то другое.

Я положил брикет назад в холодильник.

– Странный способ питания. Не хотел бы я быть на месте того космонавта, который вместо бифштекса питается дрожжами… Вероятно, он всегда ходил поддатый? – по инерции добавил я.

– Никогда не видела его пьяным, – возмущённо ответила девушка.

– По поводу этих дрожжей вы ничего мне больше не расскажете? – спросил я.

Девушка прямо ожила на глазах.

– Я биолог, – сбивчиво стала говорить она. – А Иванов со своими дрожжами вытворяет такие фокусы, что я, как специалист, не могла оставаться к этому равнодушной. Это же такая находка для науки!

– Потому-то вы и молчали, – перебил я её. – Боялись спугнуть его?

– А что мне оставалось делать? – ответила девушка. – Он доверял мне. Разве этого мало? Я думала о нашей науке прежде всего…

«И о себе подумала, – решил я. – На Нобелевскую премию рассчитывала, на карьеру». Вслух я ничего не сказал, ведь я так же, как и Светлана боялся вспугнуть удачу.

Глаза Фишер светились, теперь в них было не раздражение или возмущение, а вдохновение.

– Известно, что у дрожжей два пола, – с воодушевлением продолжала свой рассказ Светлана Фишер, – они могут превращаться друг в друга за счёт изменения регуляторного гена. Дрожжам принадлежит будущее, если мы научимся регулировать у них процесс превращения одного пола в другой. Хорошо было бы выделить ген, который этим заведует. Иванов легко справляется с этой задачей. На своей ультрафиолетовой установке он производит дрожжи с двойным набором хромосом и заданными свойствами. Иногда Иванов получает дрожжи с тройным и более набором хромосом.

Я слушал биолога с интересом, но сомнения не покидали меня. Я всё не мог поверить в её рассказ. Слишком уж фантастическим он выглядел. А я привык, что жизнь чётко разделяется на ту, что за голубым экраном и ту, что за окном. И понимал, что такого просто не может быть. Кто-то из них обманывал. Может быть, Иванов наплёл Светлане про рай на своей планете и обещал забрать её с собой, а потом сбежал. Что тут такого, многие мужчины так делают.

А потом я вспомнил про пифагоровы тройки и эту таблицу, как её… «Плимптон 322». Та самая, в которой был список пифагоровых троек. Вот зачем, спрашивается, Иванову эти вещи? Например, он инопланетянин, но зачем пришельцу эта чёртова таблица? И почему на фотографии она как новенькая, будто её только что обожгли?

В голове родилась дикая мысль. Если инопланетянин способен в короткие сроки прошивать пространство, то почему бы не прошить и время? Тогда и разъяснение как на ладони – он мог сделать снимок глиняной дощечки, проникнув в далёкое прошлое.

Глупость, конечно… Надо мне начать писать научную фантастику. Из меня вышел бы хороший фантазёр!

7. НИИ ПИВО существует!

Разговор со Светланой ничего не прояснил. Фишер не походила на сумасшедшую, но сколько тумана она напустила… Инопланетяне, доказывающие школьные теоремы, и питающиеся дрожжами… Это было похоже на пьяный бред. Но нет, это не было бредом. Я слышал это собственными ушами. Я уже почти был готов поверить! Тем более что у меня уже возникла своя теория происходящего. Не менее бредовая, чем рассказ Светланы.

В девять часов утра я сидел у себя в кабинете и перебирал в памяти события прошедшей ночи.

«Куда подевался Иванов?» – в который раз задавал я себе вопрос и не находил на него ответа. Преступник как в воду канул. Да ещё и узнать бы, кто из них преступник – он или этот старик? Или же этот старик и есть Иванов? Надо бы зайти к нему в больницу, побеседовать.

Если верить свидетелям, то Иванов не мог уйти незамеченным из подъезда дома. Не мог он скрыться и через чердак: люк на него был заперт – на нём висел пудовый замок. Сержант Григорьев проверял. Испарился он, что ли, этот математик чёртов?