Анатомия Джейн

У меня зачесались руки от желания выбить из него все дерьмо.

— Да. Я работаю за лишние десять долларов. Эти лишние десять долларов — хлеб, молоко и яйца. Еда. Вы когда-нибудь голодали, мистер Эмерсон? Нет? Вы когда-нибудь были так голодны, что чувствовали слабость и боль? Или так бедны, что питались чужими объедками в баре? Нет, я так не думаю. Я не живу в пентхаусе. И не росла с серебряной ложкой во рту. Я изо всех сил работаю, чтобы выжить. Лишние десять долларов — это… они стоят для меня больше, чем вы себе представляете. В процессе зарабатывания этих денег я тоже могу кому-то помочь. Одним выстрелом убиваем двух зайцев, а мы, горничные, знаем об этом все.

Я расстроилась. Неужели он думает, что изо дня в день я убиваюсь только ради удовольствия? Да, он живет по своим правилам и имеет свои секреты, — но меня это не касается. Однако оскорблять меня за то, что много работаю — это уж слишком. Я не его собака, чтобы пинать меня, когда он в плохом настроении.

— Извини, я не хотел тебя обидеть, — покаялся Максвелл. — Мне очень жаль.

Я вытаращилась на него.

— Вы так сказали только из-за моих слов, потому что это помогает людям успокоиться.

Мужчина ухмыльнулся, и в этот момент я поняла, насколько он привлекательный.

— Спокойствие — это хорошо, учитывая, как близко от тебя ножи.

Я вздохнула, потирая плечи.

— Спокойной ночи, мистер Эмерсон.

— Я подброшу тебя домой.

— Что?

— За то, что вел себя как придурок, я отвезу тебя домой. Ты сэкономишь на автобусе, а я буду чувствовать себя не такой уж задницей. Мы, с серебряными ложками, тоже любим скидки.

Заманчивое предложение, тем более я потратила последние деньги на дорогу сюда.

— Я живу в Челси. Ничего страшного?

— Все в порядке.

— Я скоро, только заберу вещи, — предупредила я, возвращаясь в комнату.

Там я переоделась, запихнула одежду в сумку и быстренько выскочила.

Максвелл меня подождал, и мы вышли на холод. Я даже порадовалась свежему воздуху после такой напряженной вечеринки.

— Тебе нужна секунда? — спросил он, ожидая у открытой двери своего темно-синего «Феррари» тысяча девятьсот шестьдесят второго года выпуска.

Я усмехнулась.

— Это ваша машина?

— Нет, я украл ее у одной старой леди из Вустера. — Он закатил глаза.

— Мне нужно в Вустер, — улыбнулась я, проскальзывая внутрь. Проведя рукой по приборной панели, посмотрела на садящегося мужчину. — Однажды в кино я увидела такую и сказала себе, что, если когда-нибудь выиграю в лотерею, это будет моя первая… ну, вторая покупка.

— После лекции, которую я только что прослушал, ты готова потратить семь миллионов на машину?

У меня едва не случился сердечный приступ.

— Вы сказали, семь миллионов?

— Шесть и девять десятых, но я бы оставил место для маневра для любой настройки или замены, — сообщил он, выезжая на дорогу.

Я нахмурилась, не зная, как реагировать.

— Ты выглядишь как ребенок, который узнал, что Санта-Клауса не существует, — заметил он, откидываясь на кремовое сиденье.

Я ахнула и прижала руку к сердцу.

— Как так? А кому я все это время посылала письма на Северный полюс?!

Максвелл уставился на меня, как на сумасшедшую, и только через несколько секунд рассмеялся. Я присоединилась к нему.

— Возможно, я никогда не выиграю в лотерею, и у меня никогда не будет такой машины, но, по крайней мере, у меня появился этот шанс, — проговорила я.

А потом закрыла глаза и подняла руку в воздух, как на американских горках.

— Большинство из нас живут всю свою жизнь, не решаясь требовать своего. А что за жизнь без стремления к мечте?

Глубоко вздохнув, я открыла глаза, когда машина остановилась на светофоре. Перевела взгляд на Макса и поняла, что он таращится на меня, не свирепо, не сердито, а с немым восхищением. От его пристального взгляда я поерзала на сидении и отвернулась.

— Это цитата из фильма.

— «Ванильное небо», — произнес он, прежде чем я успела продолжить.

— Дай угадаю, ты его ненавидишь?

— Нет. — Макс газанул, когда сменился свет. — На самом деле он один из моих любимых.

— В самом деле? После выхода фильма критики буквально разорвали Тома Круза на части, но я лично думаю, что он лучше, чем Джерри Магуайр. Девчонки на моей старой работе говорили, что я сошла с ума.

Что-то я разболталась. Обычно я не разглагольствую. Да что со мной такое? Всякий раз, оказываясь рядом с Уэсли или Максвеллом, я вдруг начинаю вести себя как идиотка.

Всю оставшуюся дорогу Максвелл молчал, так что мы почти все время сидели в тишине. Когда добрались до моего района, я заметила, что его машина привлекает много нежелательного внимания.

Поэтому потянулась к ремню безопасности.

— Высади меня вон там, на углу. Тут недалеко, дойду пешком.

— Что было первым делом? — спросил он.

— А?

— Ты сказала, что, если выиграешь в лотерею, эта машина станет твоей второй покупкой. Что будет первой?

— Почему тебя это волнует?

Он промолчал.

— Ладно, я бы погасила долги и радовалась, что никогда больше не получу ни одного уведомления по почте. Но это всего лишь еще одна мечта, недостижимая.

— Я заплачу, — ни с того, ни с сего пообещал он, как будто это пустяк.