Анатомия героя

Я лежу на кровати и воображаю себе о ней всякие вещи. Я представляю, что она полусидит, полулежит, зад в паху у парня и хуй его в ее попе. Она тяжело дышит и томно ерзает, растягивая обеими руками свою письку в стороны. Подходит второй парень, наклоняется над ней, целует сочно и хамски ее в губы и, разведя ей силой ноги (она сжала их как бы в испуге), вставляет ей одним ударом красный хуй в красную дыру. Она задыхается от удовольствия и во все убыстряющемся ритме несется счастливая, потная, едко пахнущая собой, ими и любовью — прекрасная белая кобылица.

* * *

В тантризме молодая женщина, задействованная в «панчататтве» (в сексуально-сакральной оргии) и в аналогичных ритуалах, называется «рати». Это слово происходит от слова «раса», а «раса» в свою очередь обозначает «экстаз», "интенсивное переживание" и даже «оргазм». В этой связи следует отметить, что уже древняя индуистская традиция связывала принцип опьянения с Великой Богиней. Известно, что одной из ее форм была Варунани. Но на языке пали «Варуни» означает опьяняющий напиток, а также пьяную женщину. Нет сомнений относительно связи между «варуни» и опьяняющими напитками, и в определенных текстах выражение "пить Деви Варуни (богиню Варуни)" обозначает употребление опьяняющих напитков. Потому в гимнах сурового Шанкары богиня отождествляется с алкоголем и всегда изображается либо пьяной, либо держащей в руках чашу с вином. Таким образом, в этом архетипе или божественном образе подчеркивается аспект женщины как воплощения экстаза и опьянения, что приводит в конце концов к отождествлению совокупления с женщиной с использованием опьяняющих напитков в секретном ритуале Пути Левой Руки. В заключение добавим, что даваемое партнершам по сексуальной оргии имя «рати» обозначает "ту, чьей сущностью является опьянение".

"Милый Ангел" № 2

* * *

"Хайль!" Да, смерть!"

Я вытягиваю руку в римском приветствии и гордо щелкаю каблуками армейских русских сапог. Да, я фашист, аристократ, случайное совпадение, одна из многих миллионов комбинаций аминокислот — редкое животное.

Фашизм — религия трагических одиночек. Фашизм, в отличие от социализма, расизма, национал-социализма — это персональное и радикальное обращение личности к своему спиритуальному истоку, спрятанному по ту сторону смерти. Религия фашиста — смерть Ее Величество. "Да здравствует смерть!" — кричали вслед за генералом Хосе Милланом Астраем его испанские фашисты.

Фашизм. Собственно, это восстановленный идеал добровольного рыцарства. Восстановленный по фрагментам, передающийся не по наследству вместе с аристократической кровью, но идеал рыцарства, ОТКРЫВАЕМЫЙ в себе теми, кто генетически принадлежит к высокой касте воинов. Агрессивность, правдивость, правота, верность, вера, внутреннее мужество, чувство истины (не диктуемое обществом), честь, стыд, владение собой, дисциплина, ответственность, последовательность, единство фразы и действия, преданность и постоянство, благородство и, наконец, готовность жертвовать жизнью ради Формы, Порядка, Строя — вот добродетели фашиста, составляющие кодекс духовной мужественности. Фашизм существовал задолго до того, как появился термин и фашистская партия была образована. Фашистами были средневековые самураи. Фашистами были монахи-рыцари ордена тамплиеров, фашистами были опричники царя Ивана Грозного.

Душа воина может достаться мальчику из какого-нибудь Салтовского поселка в украинской степи, мальчику, затерянному среди чумазых рабочих. Мало-помалу он начинает УЗНАВАТЬ свою душу. Читая книжки, мальчик чувствует, на ЧТО его душа отзывается. В возрасте 14 лет я написал вот какое стихотворение:

"О моя ветреная муза,

Где ты сейчас, в каких краях

Бежала нашего союза,

Была лишь ложь в твоих словах.

…………………………….

И кто сейчас в ночной тиши

целует русую головку,

кумир мечтательной души

…………………………….

и никогда уж не взовьется шпага,

не вступится за вас моя отвага

во имя дружбы и любви…"

Увы, большую часть текста я забыл, стихотворение, без сомнения, старомодное, наивное, неоригинальное, но вот взвивающаяся во имя дружбы и любви шпага не совсем обычна.

Мне чудовищно хотелось тогда и всегда быть благородным, быть рыцарем. Сорок лет спустя я размышляю над тем же феноменом: почему я верен, почему я постоянен, почему я честен, а женщина Н. нет? В интервью "Комсомольской правде" я сказал, что "был для нее другом, доктором, нянькой, утешителем, учителем, любовником, мужем… всем". "Считает он… подсчитывает", — мрачно злилась она, позвонив мне.