Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора

Старое, доброе, хорошее погибло и примолкло, придавленное обвалившейся на него громадой злобы и звериных страстей, но Она жива — это бесконечно трогательная душа православной сердобольной России. Под грубой корой предрассудков, под грязью и гноем, хлынувшими из трещин истории, — продолжает жить нежное и сострадательное сердце народа. Оно — лучшая порука в том, что не все потеряно и погибло, что настанет день, когда из праха, из развалин и грязи встанет Россия, очистит себя покаянием, стряхнет с души своей инородное иго — и вновь явит изумленному миру беззаветную преданность исконным своим идеалам.

И умученный Царь-Праведник станет тогда первой святыней России".

На такой же точке зрения стоит и наше издательство, что и заставило нас принять к изданию предлагаемый. читателю труд Виктора Сергеевича Кобылина.

ПОСВЯЩАЮ ПАМЯТИ МОЕЙ МАТЕРИ

Автор.

Предисловие

Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь.(2 Фес. 2, 7)

C тяжелым чувством пишу я эти строки. Опять в памяти встают мучительные картины страшного времени. Опять встают недоуменные вопросы, на которые не находишь ответа. И все же продолжаю опять (в какой уж раз?) перечитывать все, что вышло из печати за последние пятьдесят лет. И не, только перечитывать, но разбирать подробно написанное, сравнивать с другими изданиями, проверять тексты, систематизировать накопленный материал и искать повсюду недостающие еще материалы.

Часто задаешь себе вопрос: почему всю свою сознательную жизнь я интересовался этими событиями, почему неотвязно эти образы сопровождали меня в течение всей моей жизни? И сперва подсознательно, а потом все с большей уверенностью приходил я к выводу, что в этих событиях, в событиях одного дня, находится ключ к пониманию всех последующих событий, включая наши дни.

Я принадлежу к "молодому" поколению нашей эмиграции. В событиях, о которых речь впереди, принимать участия никак не мог по причине "нежного" возраста. За границу попал ребенком в первые годы революции. Но сравнительно скоро, будучи любознательным от природы, стал задавать себе вопросы о причине оставления родины и возникновения того, что мы называем революцией. И уже в годы, когда мои сверстники увлекались литературой, свойственной юному возрасту, я читал с неослабным вниманием и напряжением "Русскую Летопись", "Архив Русской Революции", "Красный Архив", воспоминания участников событий 1917-го года, статьи по этому вопросу в газетах и журналах различных направлений на нескольких языках. Сперва читал, как попало, без всякой системы. Затем стал весь материал систематизировать, делить на три части; на фактический материал (законы, указы, постановления, ленты прямого провода, телеграммы, приказы и так далее), на мемуарный материал (воспоминания участников и очевидцев) и монографии и работы, написанные на основании первых двух категорий. И тут, будучи еще мало искушенным во всех тонкостях этих передач, я еще совсем молодым часто поражался той, выражаясь очень осторожно, субъективной оценкой, которую давали авторы работ, будь это воспоминания или монографии.

Затем, входя в зрелый возраст, я уже во всем этом отлично разбирался и все понял. Как правило, все писавшие воспоминания всегда во всем были правы, все предвидели, все понимали и если бы их "послушались", то все было бы в порядке и ничего плохого не случилось бы.

Далее во многих воспоминаниях я увидел много всяких неточностей, невольных ошибок и явных искажений. Часто в этих воспоминаниях люди касаются предметов, о которых не могли иметь никакого понятия. В местах, не поддающихся проверке (в разговорах с глазу на глаз) передаются, как факты, совершенно невероятные сообщения. Часто, не будучи свидетелями тех событий, о которых пишут другие, мемуаристы заявляют, что это было написано по злобе или что-нибудь в этом роде. Объективность почти, как правило, в этих воспоминаниях отсутствует. Часто мемуаристы оправдываются в том, что или было сказано или сделано; это всегда производит очень неприятное впечатление.

С годами я приобрел навык разбираться уже и в том, какие труды и статьи могут или не могут появляться в том или ином издательстве или периодических изданиях. Имея уже достаточный опыт, я из накопленного и систематизированного материала стал делать свои собственные выводы.