Анатомия измены. Истоки антимонархического заговора

Вскоре после увольнения Сухомлинова началась так называемая "министерская чехарда", за которую так порицали Государя. При внимательном изучении этого вопроса мы увидим, что эта "чехарда" была вызвана тем же Николаем Николаевичем. Эта смена министров произошла, когда Государь был в Ставке, где на Него сильное влияние оказывал Николай Николаевич. Сознавая непоправимость положения в Галиции, высшие представители Ставки решили искать опоры в "общественности". Уступая не столько влиянию, сколько давлению Николая Николаевича, Государь заменил Сухомлинова Поливановым, которого не любил, которому не доверял, зная его интриги против Сухомлинова, заигрывание с Думой и про его дружбу с Гучковым. Но Николай Николаевич заигрывал сам с Думой и "общественностью", которая, как мы увидим значительно позже, состояла из очень большого количества "вольных каменщиков". В частности, дружба Поливанова с Гучковым была основана на том, что оба были "братьями" масонами. Я хочу сейчас провести параллель между тождественными событиями во Франции перед "великой" революцией и в России летом 1915 года.

«Все предвещало бурю, которая должна была нанести удар по монархии, — говорил герцог Монмораиси-Люксембург, основатель и генеральный секретарь Великого Востока Франции и французского масонства. — Я прекрасно знал руку, которая направляла народ... Неосторожность помогала видам новой религии и доктрины, которая вырабатывала инструкции и частные общества. Она также восстала против католической, традиционной и иерархической Франции. Во Франции герцог Орлеанский, Великий мастер французского масонства, направлял это движение. Он пользовался этой мощной организацией, чтобы заменить на троне Людовика XVI — "простачка"».^{156}

И дальше совсем, как у нас:

"Королева боялась этой опасности. Она не осмеливалась больше появляться в Париже. Ей говорили, что герцог Орлеанский и англичане раздавали золото, чтобы восстановить народ против нее"^{157}

О. Г. Шавельский описывает такую же картину. В обоих случаях "дяди": в первом случае Герцог Орлеанский, дядя короля Людовика XVI, во втором — Великий Князь Николай Николаевич, дядя Императора Николая II.

"...Великий Князь теперь ненавидел и Императрицу.

— В Ней все ало. Посадить бы Ее в монастырь, и все пошло бы по-иному, и Государь стал бы иным. А так приведет Она всех к гибели.

Это не я один слышал от Великого Князя. В своих чувствах и к Императрице, и к Распутину князь Орлов был солидарен с Великим Князем... Временами и Великий Князь, и князь Орлов в беседах со мной проговаривались, что они так именно понимают создавшуюся обстановку и что единственный способ поправить дело — это заточить Царицу в монастырь".^{158}

А сплетни и клевета, возводимая на Государыню в петербургских салонах, о которых говорил французский посол Морис Палеолог, имели место и в Париже накануне 1789 года.

"В позолоченных салонах Парижа дамы с острым языком это обсуждали. Маркиза де Куаньи была самой неистовой в своей ненависти к Марии-Антуанетте; графиня де Симиан стояла больше всех за свободу, графиня Богарнэ была самой запальчивой. Во всех клубах, кафе, лавках и общественных местах занимались поношением Королевы".^{159}

Когда я читаю об обеих революциях, временами мне кажется, что это просто перевод с французского на русский с изменением только имен. Да, братья вольные каменщики действовали всегда по одному и тому же рецепту! А когда я приведу список русских масонов (частично, конечно) в моем послесловии, то тогда картина будет совсем уже ясная. С горечью только приходится констатировать, как легко люди дают себя одурачить этим подлинно темным силам и как тяжело приходится за это расплачиваться не только современникам этих исторических катастроф, но и последующим поколениям. Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть вояки хищные (Мф. 7, 15).

В связи с созданием Особого совещания по снабжению армии Государь, находясь в Ставке, решил пойти навстречу обществу и под сильнейшим давлением Николая Николаевича уволил четырех министров, которые пришлись не ко двору "прогрессивной" Думе. Обиднее всего, что среди них был и И.Г. Щегловитов, министр юстиции, человек сильной воли, большой эрудит и верный Государю без всяких оговорок. Левые его ненавидели безконечно. Увольнение Щегловитова было большой ошибкой Государя: будь он во главе правительства (как это одно время предполагалось), никакой революции не произошло бы. Щегловитов умер такой же мученической кончиной, как и Государь. Посаженный в заключение сразу после начала "безкровной" революции, он из него уже не вышел. Он был расстрелян большевиками.

О. Г. Шавельский в своих воспоминаниях рассказывает, как были уволены верные Государю министры и как были заменены "общественниками" и креатурами Николая Николаевича.

"Не успел я переступить порога вагона, как Великий Князь, быстро подошедши ко мне, воскликнул:

— Поздравьте с большой победой!.. Сухомлинов уволен!

Вместо поздравления у меня как-то невольно вырвалось:

— Ваше Высочество! А Саблер?