Анатомия измены (СИ)

— Можешь не выражаться, как последний биндюжник? — фыркнула, прекрасно понимая, что играю с огнем.

— Я же к тебе со всей душой. Что тебе еще нужно? Что-о-о? — сжал кулаки, покраснев как рак.

— Не ори! Не дома! — шикнула на него. — Я подумаю об этом завтра… Или послезавтра, — решаю сделать передышку. Так ведь и знала! Подпустишь Лютого к телу и вцепится бульдогом, пока не обглодает до костей.

— Люблю тебя, дура! Другую бы давно под себя подмял и ходила бы шелковой, да на все согласной…

— Но тебе, Стас, такая шелковая не нужна. Подавай тельняшку из крапивы, — почему-то стало грустно, что Лютый теперь точно — мое проклятье. Учудил Дед Мороз с подарочком, послал претензионного любовника. А можно поменять? Есть же где-то нормальные мужики?

И тут меня озарило! Прямо снизошло то, в чем я боялась себе признаться. Олег Титов был идеальным мужем — тихим, послушным тапочком. Не гундел лишний раз, мозги не выносил. Скажешь — сделает. Если ты в хорошем настроении, то перекрестится. Мне ведь этого хочется? Чтобы от одного взгляда знал свое место, — усмехнулась своим мыслям и отпила еще вина. Только меня не берут градусы. Под взглядом темных глаз трезвею тут же, не отходя от стола…

— Я устала. Спать хочу, — начинаю жалобную, и тянусь за соленым огурчиком.

— Ладно. Если мне сегодня не рады… А хочешь на Мальдивы? На Карибские острова, хочешь? Ты только скажи, хоть завтра полетим.

— Лети домой, Лютый. Я же сказала, что подумаю! — хрустю огурчиком, впадая в тихое бешенство.

Васька выполз проверить: чего осталось пожрать. Запрыгнул мне на колени и когти всадил в голые ляжки, уставившись на Лютого.

— Видал? Прогоняет меня! — жалуется рыжему коту наглец. — Я к ней с чувствами, а она… Лети, Лютый куда хочешь.

Васька моргает и примеряется стащить пластик от сырной нарезки. Ему пофигу на откровения чужого мужика. Сбондив сыра, рыжий ворюга ускакал жрать под диван. Там у него место схрона и тайников.

Лютовский ворчал еще полчаса, собирая свои манатки. Одевшись, глянул на ноги. Одного носка так и не досчитался. Я, конечно, подозреваю одну рыжую морду, но Лютому не скажу из вредности. Нечего мне ставить свои условия. Я ему кто? Правильно! Нет у Лютого на меня точек давления и не предвидится.

35. Эпилог

Два дня ходила с фейерверками в животе. Шаталась по квартире загадочная и задумчивая, как болванчик кивая сыну на любой вопрос. Порхала что-то делая, не до конца понимая причину своего состояния.

Сегодня Титов должен гулять с Мишей. Пришел вовремя, педант чертов. Топтался у порога, дожидаясь пока я соберу парня. Моя приклеенная улыбка свела его с толку. Бывший принюхивался, не пьяна ли я, и подозрительно косился на светящееся от неведомо чего лицо.

— Хороший день, Даша? — до меня сквозь розовый туман не сразу дошел вопрос.

— А, да, — просто махнула рукой и прислонившись к вешалке, у которой мы зажигали с Лютым счастливо вздохнула, бессмысленно таращась, как сын натягивает зимние сапожки. — Я тут еще твою старую куртку нашла, в которой ты машину чинил… Она в том пакете, — ткнула пальцем на кулек, подвешенный за ручки на крючок ключницы.

— Не выкинула?! — присвистнул Олег.

— Сам выкидывай, — спокойно посмотрела ему в глаза. Мой тюлень похудел. Некогда пухлые щеки впали и стали видны очертания скул.

— Плохо, — почесал щетину у основания шеи, подняв подбородок. — Когда ты вышвыривала мои вещи — это были эмоции, злость, обида, ненависть… А сейчас ничего, Даш? — светлые ресницы хлопнули.

— Ничего, — подтвердила, прислушиваясь к себе. Я больше не злилась на бывшего мужа. Мне стало все равно. Совсем. Все прошлые обиды остались в старом году, припорошенные новыми эмоциями. Неужели «подарок» Лютого так подействовал?

Чтобы чем-то себя занять решила замесить тесто и испечь пирожки. Начинок понаделала разных: пригодился старый творог, отварная картошка, которую покрошила и пережарила с луком…

Звонок в дверь раздался, когда выпечка уже подрумянилась в духовке. Глянув на время, подумала, что мой маленький мужик замерз и вернулся раньше.

— Ты? — выдохнула, стесняясь, что еще не переоделась и стою в переднике, который обсыпан мукой.

— Печешь, моя хозяюшка? — Лютовский повел носом, сверкнув голодом в глазах. По тому, как взгляд его шарил по моей несуразной фигуре в домашнем комплекте одежды, речь шла совсем не о еде.

— Скоро Миша вернется с прогулки, — и не подумала отступать, лишь запрокинула голову, интуитивно чувствуя, что последует дальше.

Скользнув сухими губами по шее, он захватил мои губы и укусил. «Больно!» — хотелось дать по наглой роже. Но тут же мягкий язык лизнул, обезболивая. Воспользовавшись моментом, что я разжала зубы от удивления, проник внутрь. На язык что-то упало. Гладкое и сладкое… Вытаращив глаза, отодвинулась, щупая во рту языком карамельку, по вкусу — барбариску.

— Твоя любимая конфетка. Почти донес, — тихий смех у него вызван дебильным выражением моего лица.

— А в фантике нельзя было? — закатываю как хомяк конфетку за щеку и довольно жмурюсь.