Анатомия Комплексов (Ч. 2)

Она холодна? Его к ней не влечет? Ерунда, отговорка, ложь! Он всегда приветлив с ней, отстранен, немного холоден, но …заботлив, доброжелателен, а когда болела, был даже нежен. Нет. Дело не в ней — кто-то спровоцировал его, кто-то, имеющий авторитет в его глазах. Не Мнтррой, ясно. Арифа, Мансигэф, Таяф — неугомонные друзья-повесы. Те если и могут одарить Иллана безумной мыслью, то лишь в сфере приключений на его царственную голову. В их головах имеется лишь три направления извилин: свобода, экстрим, девушки…

Наложницы. Шэгона? Она больше не помешает Эльхолии, завтра она уйдет к своим пращурам, в пылу, бреду и собственных испражнениях. Хватит, потешила сегюр и сегюр-мэно. Эльхолия прослушивала все их разговоры, от слов приветствия до сладострастных стонов. Их беседы были незамысловаты, и в основном речь шла о пустяках, но иногда …Рэйсли и Алена!

Девушка вспомнила, какие взгляды бросал Иллан в сторону невестки, его подозрительно трепетное отношение к ней. Вот она — причина. Змея! Мало этой наглой канно своего мужчины, она желает получить и чужого! Стерва!

Девушка побелела от гнева и вперила неласковый взгляд в супруга, гордо вскинув подбородок:

— Я не собираюсь расторгать союз. Этому не бывать, — заметила глухо и выплыла из комнаты.

Иллан молча проводил ее взглядом и кивнул: значит, пытка союзом будет иметь продолжение. Плачевное. И для него и для нее. Первые всходы уже есть.

Интересно, она слышала хоть слово из того, что он ей сказал? Наверняка нет. Если женщина слышит что-то неприятное для себя, она, как правило, старается это тут же забыть или переадресовать другому, чтоб не портить цвет лица излишними переживаниями и не награждать его «мыслительными» морщинками. Логично.

Мужчина грустно улыбнулся и, тряхнув волосами, пошел ужинать. Хоть это-то он может себе позволить? В тишине и покое принять пищу — он заслужил. Пусть это послужит некоторой компенсацией потрепанным нервам и изрядно подпорченному настроению.

Иллан ужинал, наслаждаясь одиночеством, и с тоской вспоминал холостяцкие деньки. Но суетный день не желал оставлять сегюр в покое и передал свои полномочия вечеру. Начало положила жена, а теперь появился и ее брат.

Монтррой без приглашения, молча, с каменным лицом, несколько бледным и более замкнутым, не довольным чем обычно, прошествовал к столу и сел напротив сегюр, вперив в него тяжелый, немигающий взгляд.

Мужчина вздохнул, сплел пальцы в замок и, пристроив на них подбородок, ожидающе уставился на незваного гостя.

Троуви молчал долго: двигал челюстями, пристраивал бренное тело за столом, злобно пыхтел, шарил взглядом вокруг и усиленно молчал, словно онемел за то время, что Иллан его не видел. Отчего-то поведение троуви сегюр не удивляло. Он лишь тяжело вздохнул:

— Ну? Что у нас еще плохого?

— Моя жена мертва. Сэн-сэш. В присутствии Лоан. Я только от него. И не верю ни одному слову. Он обвинил Массию в покушении на сегюр-мэно. Возмутительная ложь!.. — выпалил тот.

Троуви переполняли негативные чувства. Он смолк и поджал губы, чтоб не сорваться и не осквернить слух сегюр отборными оскорблениями в адрес его родственников.

— Постой, — весть была неожиданной и Иллан несколько растерялся, потер лоб, соображая. — Подробности?…

— Лоан предъявил мне стелы, которые выпустили на моей территории в его канно. И заявил, что основные улики в ее голове, он, дескать, без труда предоставит их в случае необходимости, но сейчас не считает нужным тревожить жену. И так все ясно. Ему! — троуви грохнул кулаком об стол, не сдержавшись, и зажмурился, откинувшись на спинку кресла.

Массия….Порой он был несправедлив к ней, резок, не воздержан. Порой не замечал и игнорировал намеренно и все же был сильно привязан к ней. Она была его единственным другом, человеком, кому он фактически полностью доверял, на которого мог положиться, с которым мог поделиться и тревогами, и заботами, и радостями, не заботясь о том, что она подумает, как отнесется к нему. И вот теперь ее нет, и он остался один. Правда, остались еще Эльхолия и Алорна, но что к первой, что ко второй, Монтррой испытывал легкое чувство брезгливости. Они были лишь способом достижения определенной цели, нужными, но неодушевленными предметами, в то время, как жена являлась соратником, с которым он готов был разделить победу, для которой и готовил сладкий пирог всевластия и могущества. Она понимала его, принимала и помогала искренне, потому что цель их была одна на двоих. И вот теперь эта цель потеряла смысл.

Нет! Монтррой сжал кулаки — его цель имеет смысл! И более актуальный, чем раньше. Теперь он просто обязан добиться своего, чтоб порадовать жену, пусть и мертвую.

— Я требую независимого расследования. Требую жесткого наказания за содеянное. Требую смерти канно!