Анатомия Меланхолии

Итак, все они смеются над такими историями, однако юристы, богословы, врачи, философы, Августин, Хемингий{1101}, Даней{1102}, Читре, Занчи, Аретей и пр., Дельро, Шпренгер, Нидерий (lib. 5 [кн. V] Formicar.)[1245], Кюжаей{1103}, Бартоло{1104} (consil. 6, tom. I [совет 6, том 1]), Боден (Daemonoman. lib. 2, cap. 8), Годельман, Дамходерий{1105} и др., Парацельс, Эраст, Скрибоний, Камерарий{1106} и др. придерживались противоположного мнения. Группы, с которыми дьявол имеет дело, можно свести к двум нижеследующим: одна из них повелевает им в подобного рода зрелищах — это колдуны и маги, чьи внушающие отвращение и ужас таинства содержатся в их книге под названием «Arbatell»[1246]; daemones enim advocati praesto sunt, seque exorcismis et conjurationibus quasi cogi patiuntur, ut miserum magorum genus in impietate detineant [демоны всегда наготове и покорны призывающим их заклинаниям и чарам, дабы иметь возможность посодействовать проклятому племени магов в их нечестии]; другая партия — это те, что, напротив, подчиняются дьяволу, как колдуньи, например, которые ведут себя ex parte implicite, or explicite, только на подразумеваемых условиях, прекрасно объясненных нашим королем[1247]; существует множество подразделений и разновидностей разного ранга магов, колдунов, волшебников, заклинателей и прочих. К некоторым из них в прежние времена проявляли терпимость, и маги пользовались даже общественным признанием в Саламанке[1248], Кракове[1249] и других местах, хотя и были после этого осуждены несколькими университетами[1250]{1107}, а ныне их повсеместно оспаривают, хотя некоторые из них все еще занимаются этим и пользуются поддержкой и оправдываются, tanquam res secreta quae non nisi viris magnis et peculiari beneficio de coelo instructis communicatur [словно великая тайна, которая может быть доверена лишь людям достойным, пользующимся особым благоволением небес], — я воспользовался здесь словами самого Буассарда[1251], — и некоторые правители до такой степени их одобряют, что ut nihil ausi aggredi in politicis, in sacris, in consiliis, sine eorum arbitrio, и по сей день советуются с ними и не осмеливаются что-либо предпринять, не выслушав их мнение. Нерон и Гелиогабал, Максенций{1108}, Юлиан Отступник никогда не были столь склонны к магии в старину, как некоторые из современных королей и пап в наши дни. У шведского короля Эрика была волшебная шапка[1252], с ее помощью, да еще особого магического бормотания или произнесения нескольких слов он мог повелевать духами, возмущать воздух и заставлять ветер дуть в угодном ему направлении, и притом до такой степени, что во время урагана или шторма достаточно было простым людям о том попросить, и король надевал свою колдовскую шапку. Впрочем, число подобных примеров бесконечно. То, что под силу таким колдунам, почти ни в чем не уступает возможностям самого дьявола, который притом всегда готов осуществлять их желания, дабы сделать их еще более обязанными ему. Они способны вызывать бурю, штормы, что особенно в ходу, как я уже указывал, у колдунов Норвегии и Исландии. С помощью приворотных зелий они способны превращать друзей во врагов и врагов в друзей; turpes amores conciliare[1253], усиливать любовь, сообщать человеку, где находятся его друзья и чем сейчас заняты, пусть даже в самых отдаленных местах, а если пожелают, то могут «доставлять людям по ночам их возлюбленных верхом на козлах, летающих по воздуху»[1254]; Сигизмунд Скереций (part. 1, cap. 9, de spect. [кн. I, гл. 9, о привидениях]) столь же доверительно сообщает, что он разговаривал подобным образом с людьми, которые были перенесены через много миль, и что он так же часто слушал признания и самих ведьм; они, говорит Боден (lib. 2, cap. 2 [кн. II, гл. 2]), портят и заражают людей и животных, виноградную лозу, пшеницу, скот, растения, они причиной выкидышей у женщин, лишают их способности зачать, делают их бесплодными и с помощью пятидесяти различных способов делают мужчин и женщин, женатых и незамужних, бессильными и неспособными[1255], а как утверждает Киконья и с ним Лаватер (de spec. part. 2, cap. 17 [часть 2, гл. 17]), они летают в воздухе и встречаются, когда и где им заблагорассудится; «они похищают младенцев из колыбелей ministerio daemonum [при содействии демонов] и подкладывают вместо них уродов, о которых мы говорим — подмененное дитя», — говорит Скереций (part. 1, cap. 6 [часть 1, гл. 6])[1256]; они же делают людей победоносными, удачливыми, красноречивыми, и поэтому в происходивших в старину поединках и сражениях усматривали их рук дело, однако они не прибегали в таких случаях ни к какому колдовству[1257]; они способны привести любой предмет в такое состояние застылости[1258]{1109}, что его невозможно ни проткнуть острием рапиры, ни продырявить выстрелом из мушкета и, следовательно, невозможно ранить, о чем можно более подробно прочесть у Буассарда{1110} (cap. 6 de Magia [гл. 6, о Магии]), и в том числе о способах заклинаний и о том, кто их произносит, а также где и при каких случаях к ним прибегать — in expeditionibus bellicis, praeliis, duellis [во время военных походов, сражений и войн], вместе с множеством других необычных случаев и примеров; так они способны прогуливаться в огненной печи, сделать человека нечувствительным ко всякой боли даже на дыбе, aut alias torturas sentire [или к иным пыткам]; останавливать кровотечение, представить облик людей умерших, а также по своей прихоти превращаться в кого угодно[1259]. Знаменитая колдунья из Лапландии Агаберта[1260], бывало, делала все это публично на глазах у зрителей, modo pusilla, modo anus, modo procera, ut quercus, modo vacca, avis, coluber, etc., становясь то молодой, то старой, то высокой, то низенькой, то становилась коровой, а то птицей или змеей и кем только еще. Она могла представить другим то, что им более всего хотелось увидеть, к примеру отсутствующих друзей, могла разгадывать тайны, maxima omnium admiratione [к величайшему всеобщему изумлению] и пр. И тем не менее при всей этой свойственной им искусности, как удачно замечает Липсий (Physiolog. Stoicor. lib. 1, cap. 17 [Физиология стоицизма, кн. I, гл. 17]), ни эти маги, ни сами демоны не в силах извлечь золото из рудника или письма из сундука Красса{1111} et clientelis suis largiri [и одарять подарками своих приверженцев], ибо это большей частью люди низкие, ничтожные и презренные; как отмечает Боден[1261], они ни на что не способны in judicum decreta aut poenas, in regum concilia vel arcana, nihil in rem nummariam aut thesauros, они не могут снабдить деньгами своих последователей, изменить постановления суда или королевского совета, эти minuti genii [мелкие духи] бессильны это сделать, ибо altiores genii hoc sibi adservarunt, высшие силы сохранили эти вещи за собой. Время от времени, без сомнения, могут появляться и прославленные чародеи, такие, как Симон Волхв, Аполлоний Тианский[1262], Разис[1263], Ямвлих, Эйдо де Стеллис[1264]{1112}, которые, как о них говорили, способны были воздвигать воздушные замки, являть призрачные войска и пр.[1265], располагали богатством и сокровищами, способны были мгновенно насытить самой разнообразной пищей тысячи людей, защитить себя и своих последователей от любых преследований государей, мгновенно переместив их с места на место, раскрывать тайны, предсказывать грядущие события, поведать о том, что произошло в этот момент в отдаленных странах, заставить появиться людей давно умерших и свершить множество других подобных чудес ко всеобщему ужасу, восхищению и уверенности в их собственной божественности, однако дьявол в конце концов покидал их и финал у каждого из них был плачевный, хотя уличить таких шарлатанов удается raro aut nunquam [весьма редко, а то и вовсе никогда]. Но самые заурядные из них не способны на такие чудеса. Однако что касается моего предмета, то даже самые последние из них могут исцелять или, напротив, быть причиной большинства недугов у тех, кого они любят или ненавидят, и в том числе меланхолии[1266]. Парацельс (tom. 4, de morbis amentium, tract. I [том 4, о болезнях рассудка, трактат I]) недвусмысленно подтверждает, основываясь на собственном опыте, что Multi fascinantur in melancholiam многих доводят с помощью колдовства до меланхолии{1113}. То же самое говорит и Данеус (lib. 3 de sortiariis.). Vidi, inquit, qui melancholicos morbos gravissimos induxerunt: Я наблюдал тех, кто ввергал людей в самую мучительную меланхолию, иссушал груди у женщин, лечил подагру и паралич, притом эти две последние болезни и еще апоплексический удар и падучую, перед которыми бессильны любые лекарства, solo tactu, одним только прикосновением[1267]. Руланд (в cent 3, cura 91) приводит в качестве примера случай с молодым человеком по имени Дэвид Хелд: он ел пирожные, которыми его угостила одна колдунья, mox delirare caepit, и стал вдруг нести какой-то вздор и в одночасье повредился в уме[1268]. Ф. Н. Д., как пишет Гильдесгейм[1269], советовался с ним относительно одного меланхолика, и автор счел, что его недуг — наполовину следствие магического воздействия, а частично естественного происхождения, потому что больного вырвало кусочками железа и свинца и он говорил на языках, которых никогда не изучал; впрочем, подобные примеры довольно часты у Скрибания, Геркулеса Саксонского и других. Средства, к которым эти маги обычно прибегают, — это колдовство, призраки, как, например, привидение короля Дуфа у Гектора Боэция{1114}, буквы или знаки, выбитые на металле или образуемые будто бы такими-то и такими-то созвездиями, узлы, амулеты, слова, ядовитые зелья и пр., которые обычно используют те, кто вызывает у людей меланхолию[1270]; об этом пространно размышляет в своем послании к Акольцию Монавий, приводя в качестве примера некоего барона из Богемии, которого довело до такого состояния выпитое им зелье. Но происходит это не потому, что в этих заклятиях, чарах, знаках и невразумительных словах заключена какая-то сила, а потому, что дьявол использует такие средства, чтобы обманывать людей, Ut fideles inde magos, говорит Либавий[1271], in officio retineat, tum in consortium malefactorum vocet [и дабы он мог удерживать магов в вассальной зависимости от него и требовать от них участия в его порочных проделках].