Анатомия Меланхолии

На бедре у Селевка был якорь, и, как пишет Трог{1160} (lib. 15 [кн. XV]) то же самое было и у его потомства. Лепид{1161}, согласно Плинию (lib. 7, cap. 17 [кн. VII, гл. 17), был близорук, и такой же изъян был у его сына. В древности существовал прославленный род Энобарбов{1162}, и такое свое прозвище они получили, поскольку у всех у них были рыжие бороды; а известная австрийская губа{1163} или еще плоские носы у индейцев, передававшиеся из поколения в поколение, баварские подбородки и выпученные глаза у евреев, как замечает Буксторфий[1312]; их голоса, походка, жесты, наружность унаследованы точно так же, как и их нравы и недуги; какова мать, такова и дочь; даже самые их склонности, утверждает Лемний, «происходят от их семени, и злоба и гнусный характер детей тоже во многих случаях могут быть поставлены в вину их родителям»[1313]; а посему у меня нет никакой необходимости хоть сколько-нибудь сомневаться и относительно меланхолии, поскольку и этот недуг — наследственный. Парацельс недвусмысленно подтверждает ту же мысль[1314] (lib. de morb. amentium, tom. 4, tr. I [кн. о болезнях рассудка, том 4, трактат I]), равно как и Кратон в своем послании к Монавию[1315]. И то же самое пишет Бруно Сейдель{1164} в своей книге de morbo incurab. [о неизлечимых болезнях]. Монтальт доказывает, основываясь на Гиппократе и Плутархе, что такая наследственная предрасположенность встречается весьма часто, et hanc (incuit) fieri reor ob participatam melancholicam intemperantiam, имея в виду пациента, «Я полагаю, что он стал таким, разделив наследственную меланхолию». Даниел Зеннерт (lib. I, part. 2, cap. 9 [кн. I, часть 2, гл. 9]) склонен считать, что меланхолический склад характера передается от отца не только к сыну, но иногда и всей семье: quandoque totis familiis hereditativam{1165}. Форестус в своих медицинских наблюдениях[1316] иллюстрирует эту мысль примером своего пациента, некоего купца, которому сей недуг достался по наследству; такой же пример приводит Родерик а Фонсека (tom. I, consul. 69 [том 1, совет 69]), рассказывающий о молодом человеке, тоже страдавшем от меланхолии ex matre melanholica, доставшейся ему от матери, et victu melancholico, и еще оттого, что он скверно питался. Испанский врач Лодовик Меркадо в недавно написанном им превосходном трактате о наследственных болезнях (tom. 2 oper. lib. 5 [том 2 соч., кн. V]) относит к ним и проказу, как у Гэлботсов в Гаскони[1317], а также включает в их число, помимо проказы, еще и сифилис, каменную болезнь, подагру, эпилепсию и пр. Он считает поразительным явлением природы то обстоятельство, что эта болезнь, как и безумие, поражает многих людей по истечении определенного срока и пристает к ним тогда уже навечно, становясь неисцелимым недугом ума. Ачто еще более удивительно, так это то, что в некоторых семьях она переходит к сыну, обходя отца, «или поражает всех остальных, а иногда каждого третьего по прямой линии и не всегда порождает ту же самую болезнь, но какой-либо сходный, близкий к этому недуг»[1318]. Эти вторичные причины, унаследованные таким образом, бывают обычно столь могущественны, что (как считает Вольф[1319]), saepe mutant decreta syderum, они нередко изменяют первичные причины и даже веления небес. В силу этих причин Церковь и государство, законы человеческие и божественные уговорились избегать наследственных болезней, запрещая браки между людьми, состоящими хоть в каком-то, пусть самом отдаленном, родстве, и, как советует всем семьям Меркадо, вступать в союз с теми, кто si fieri possit quae maxime distent natura [если это возможно, по природе своей как можно более от них далеки], и выбирать из тех, кто по темпераменту своему более всех от них отличен, если только они любят самих себя и радеют об общем благе. И, вне всякого сомнения, по особому своему промыслу Господь распорядился, чтобы во все времена (как обычно это и происходит) раз в шестьсот лет происходило переселение народов[1320], дабы улучшать и очищать их кровь, подобно тому как мы меняем семена на нашей земле; и в грядущем необходимо новое нашествие, подобное нашествию северных готов и вандалов и множества других такого рода людей, пришедших, по предположениям некоторых, на этот континент из Скандинавии и Сарматии{1166} и заполонивших, подобно потопу, большую часть Европы и Африки, дабы изменить нам же во благо наше сложение, испорченное наследственными недугами, которые мы приобрели вследствие нашей похоти и невоздержности. К нам было прислано здоровое поколение сильных и умелых людей, какими были обычно эти пришельцы с севера, простодушных, свободных от всякого рода бесчинств и свободных от всяческих болезней, дабы изменить нас и сделать такими же, каковы и по сей день нагие индейцы и каковы, как рассказал недавно один автор[1321], обитатели острова Мараньян близ Бразилии, не ведающие недугов наследственных и других, заразных, и при этом они живут обычно, не прибегая вовсе к помощи лекарств, по 120 лет и более, и то же самое наблюдается на Оркадах и других местах. Таковы обычные последствия воздержания и невоздержности, однако я перейду теперь к частностям и покажу, с помощью каких средств и от кого в особенности унаследован нами этот недуг.