Анатомия Меланхолии

Другая причина того, что ученые люди более других подвержены меланхолии, заключается в невежестве окружающих и проистекающем от него презрении: successit odium in literas ab ignorantia vulgi [ученость стала ненавистна по причине всеобщего невежества], что было хорошо подмечено Юнием[2039]{1592}, тоже утверждавшим, что ненависть и презрение к учености есть следствие невежества[2040]: ведь те, кто сами невежественны, слабоумны, тупы, неграмотны и самодовольны, и в других почитают те же качества. Sint Maecenates, non deerunt Flacce, Marones: [Будь Меценаты у нас, появились бы Флакк, и Мароны]{1593}, иными словами, когда есть щедрые покровители, тогда появляются и трудолюбивые ученые во всех областях науки. Когда же вельможи презирают образованность и считают себя достаточно знающими, если они умеют читать и писать и, запинаясь, с трудом приводят необходимые доводы, и так же хорошо владеют латынью, как тот император{1594}, считавший, что qui nescit dissimulare, nescit vivere [тот, кто не умеет притворяться, не умеет и жить]; такие невежды не способны содействовать процветанию своей страны, осуществить какое-нибудь дело, могущее послужить ко всеобщему благу, или взять на себя ответственность за него, а разве только что вести войну, как не способны они и отправлять в стране правосудие, руководствуясь тем здравым смыслом, с каким это способен сделать любой йомен. Они и детей своих взращивают в том же духе, такими же грубыми, как они сами, такими же в большинстве своем ни к чему не способными, неприученными и неотесанными. Quis e nostra juventute legitime instituitur literis? Quis oratores aut philosophos tangit? Quis historiam legit, illam rerum agendarum quasi animam? Proecipitant parentes vota sua[2041] [Скажите, кто из ваших отпрысков хотя бы как следует обучен грамоте? Кто из них хоть сколько-нибудь знаком с ораторами и философами? Кто начитан в истории — этой вдохновительнице общественных деяний? Родители слишком торопятся удовлетворить свои собственные желания] и так далее, как сетовал, обращаясь к своим соотечественникам, Липсий, и мы вполне могли бы эти слова повторить. И как после этого такие люди могут судить о достоинствах ученых, когда у них самих никаких достоинств за душой, когда они понятия не имеют о том, что входит в круг интересов ученых людей и не способны отличить истинного ученого от трутня? или изобличить того, кто с помощью хорошо подвешенного языка, звучного голоса и приятного тона, да еще щеголяя почерпнутыми из антологий словесными прикрасами, воруя и заимствуя жалкие крупицы сведений из чужого урожая, производит таким образом более выгодное впечатление, нежели настоящие ученые, кто заботится не о том, чтобы проповедовать, а чтобы поразглагольствовать, «увлечь слушателей грохотом несущейся порожняком телеги», как сказал один серьезный человек[2042], унижая тем самым нас и наши труды, навлекая тем на нас и на всю науку презрение?

Поскольку они богаты и имеют другие источники существования, то полагают, что им нет никакой надобности обзаводиться знаниями и вообще утруждать себя такими вещами[2043]; они убеждены, что скрипеть перьями и носить чернила, быть рабами буквоедства куда более подобает их младшим братьям или сыновьям бедняков, но уж никак не приличествует тому, кто призван быть джентльменом; а поскольку именно так поступают обычно французы и немцы, то посему и наши с презрением относятся ко всем человеческим познаниям, и в самом деле, к чему это им? Пусть себе моряки изучают астрономию, купцы — арифметику, землемеры — постигают ради их пользы геометрию, изготовители очков — оптику, землепроходцы — географию, судейские — риторику; что делать с лопатой тому, у кого нет земельного участка, чтобы вскапывать его? или с ученостью тому, у кого нет надобности пользоваться ею? Таков их образ мышления, и им вовсе не зазорно позволять морякам, ремесленникам и презреннейшим из слуг быть более образованными, нежели они сами. В прежние времена короли, принцы и императоры были единственными учеными людьми, далеко превосходившими прочих во всех отраслях знаний. Юлий Цезарь усовершенствовал календарь и написал свои «Записки»{1595}:

Media inter proelia semper,
Stellarum caelique plagis, superisque vacavit[2044]

.

[Меж сражений всегда изучал я,

Звезды и неба простор, и области внешнего мира].