Анатомия Меланхолии

Что же до деления этих дьяволов на добрых и порочных, коего придерживаются платоники, то оно совершенно ошибочно, и эти языческие представления о boni и mali genii [добрых и злых гениях] следует искоренить: ведь сами языческие писатели, как отмечает Дандини, An sint mali non conveniunt[1152] [Расходятся друг с другом во мнении относительно существования порочных гениев], а то, что кто-то из них склонен считать всех этих демонов благосклонными к нам или же, напротив того, — злокозненными, то это лишь заблуждение: ведь это все равно, как если бы вол или лошадь, умей они рассуждать, объявили бы мясника своим врагом, поскольку он их зарезал, а скотника — другом, потому что он их кормил; охотник хотя и оберегает свою дичь, а все же убивает ее, а посему, как бы там ни было, ненавидим ею; nec piscatorem piscis amare potest [так ведь и рыба не может любить рыбака{1025}]. Однако Пселл, Ямвлих, Плутарх и большинство платоников считают их злокозненными, et ab eorum maleficiis cavendum [а посему нам следует остерегаться их злокозненности], ибо они враждебны человеческому роду, и, как Платон узнал в Египте, они поссорились с Юпитером и были низвергнуты им в ад[1153]. Крайне нелепы разногласия Апулея[1154], Ксенофонта{1026} и Платона относительно daemonium [демонов] Сократа, равно как и уверения Плотина, что у него точно так же был свой deum pro daemonio [божество в качестве духа семьи <семейного домового>], а также суждение Порфирия обо всех них в целом: что они будто бы гневаются, если пренебрегают обязанностью приносить им жертвы; более того, как считает Кардано в своем «Hyperchen», они будто бы питаются человеческими душами: Elementa sunt plantis elementum, animalibus plantae, hominibus animalia, erunt et homines aliis, non autem diis, nimis enim remota est eorum natura a nostra quapropter daemonibus [Минералы служат пищей растениям, растения питают животных, животные — человека, а человек — пища для других существ, но не для богов, ибо их природа слишком разнится с нашей, а для демонов], так что, похоже, мы для того лишь сражались во все века в стольких странах, чтобы дать им возможность полакомиться, единственно ради их услады. Однако возвратимся к тому, о чем я говорил выше: если они чем-нибудь недовольны, они будто бы гневаются и преследуют провинившихся (ибо, судя по всему, питаются душами животных, подобно тому как мы — их телом) и насылают на нас многочисленные беды, если же им угождать, они творят немало добра; подобные суждения самонадеянны, как и все прочие, и опровергаются Августином (lib. 9, cap. 8 de Civit. Dei [кн. IX, гл. 8, о Граде Божием]), Евсевием (lib. 4 Praepar. Evang. cap. 6 [кн. IV, Приготовление к Евангелию, гл. 6]) и другими. И тем не менее, как я убеждаюсь, схоласты и прочие богословы насчитывают девять чинов злокозненных духов[1155], подобно числу описанных Дионисием чинов ангелов{1027}. К первому разряду они относят всех ложных языческих богов, идолам которых преклонялись в прежние времена и предсказания которых сообщали в Дельфах и в других местах; их повелителем был Вельзевул. Ко второму разряду причисляют лжецов и прорицателей двусмысленностей, как, к примеру, Аполлоновы пифии и им подобные. Третий разряд — это сосуды гнева, творцы всех бедствий, подобно Тевту у Платона{1028}; Исайя зовет их сосудами ярости[1156]; их повелитель — Велиал. Четвертый чин — злокозненные, мстительные демоны, ими правит Асмодей. Пятый — обманщики, к коим относятся колдуны и ведьмы, а князем у них Сатана. К шестому чину относятся демоны эфира, отравляющие воздух и порождающие бедствия, громы, молнии и прочее, о чем повествует Апокалипсис[1157]; Павел называет их в Послании к Ефесянам повелителями эфира, а князь их — Мересин (конечно, Мерери у Корнелия Агриппы). Седьмой — разрушитель, глава фурий, развязывающий войны, мятежи, возмущения, беспорядки, упоминающийся в Апокалипсисе, имя которому Абадонна <то есть разрушитель>. Восьмым значится обвиняющий и клевещущий дьявол, которого греки именуют Διαβολος, он доводит людей до отчаяния. А к девятому относят разного рода искусителей, и правит ими Маммона. Пселл же насчитывает только шесть таких разрядов, однако ни один из них, по его мнению, не располагается выше Луны, а Вьер, заимствующий свои сведения из старинной книги, насчитывает в своей «Pseudomonarchia Daemoniis» куда большее число дьявольских разрядов и видов подчинения с соответствующими названиями, порядковыми номерами, обязанностями и пр.; однако цитируемый Липсием[1158] Газей склоняется к мнению, что все надлунные и подлунные пределы переполнены этими ангелами, духами и дьяволами, эфирными и воздушными, о чем пишет и Августин, ссылаясь на Варрона (lib. 7 de Civ. Dei, cap. 6 [кн. VII, о Граде Божием, гл. 6]): «небесные демоны располагаются в надлунном мире, а воздушные — в подлунном[1159], или, как некоторые считают, боги — над, а semidei или полубоги — под; по мнению же стоиков, лары, герои и гении, если они вели достойную жизнь, располагаются выше, если же их поведение было недостойным, тогда они обречены ползать по земле, и к ним относятся маны, лемуры, ламии и прочие. По мнению этих авторов, нет такого места, которое оставалось бы пустым, все заполнено демонами, дьяволами и прочими обитателями[1160]; plenum coelum, aer, aqua, terra, et omnia sub terra [небеса и море, земля и все под землей]; хотя Антонио Руска{1029} в своей книге (de Inferno, lib. 5, cap. 7 [о преисподней, кн. V, гл. 7]) склонялся к тому, чтобы ограничить их местонахождение лишь средними пределами, однако другие считают, что они находятся повсюду: «на небесах, на суше и в воде, на земле и под нею не сыскать свободного пространства более чем на толщину волоса»[1161]. «В летнем воздухе не столько мух, нежели в любое время года этих невидимых дьяволов», — такого мнения твердо придерживается Парацельс[1162], считающий, что у каждого из них свой особый хаос{1030}; другие же считают, что число миров бесконечно и у каждого из этих миров свои присущие ему духи, боги, ангелы и дьяволы, правящие им и карающие.