Анатомия посткоммунистического мафиозного государства

Нагнетание страха под предлогом «террористической угрозы» со стороны «мигрантов» не только служит сплочению «нации», то есть бенефициаров и жертв правительственной политики, но и дает повод к ограничению гражданских прав: введению особого правопорядка, принятию чрезвычайных мер. Парижский теракт создал эмоциональную атмосферу, позволившую правительству, сославшись на «террористическую угрозу», попытаться ограничить гражданские права и свободы законом о предоставлении правительству чрезвычайных полномочий. По мнению одной из самых значительных венгерских правозащитных организаций ТASZ, «согласно этому законопроекту, правительство, с одной стороны, получит полномочия по использованию армии внутри страны в мирное время для выполнения задач по обеспечению внутреннего порядка и национальной безопасности. С другой стороны, оно будет наделено особой властью, которая позволит ему не только давать указания правительственным органам, но и ограничивать гражданские права и свободы. Посредством указов оно сможет ограничивать свободу торговли, накладывать арест на предприятия физических и юридических лиц и ограничивать собственнические права этих лиц, контролировать интернет-коммуникацию и почтовое движение писем и посылок, приостанавливать почтовые и электронно-информационные услуги, ограничивать и контролировать пользование телекоммуникационными и компьютерными сетями и оборудованием, конфисковать помещения, студии, трансляционные передатчики, оборудование и здания, принадлежащие радио, телевидению и другим органам массовой информации, запрещать демонстрации, вводить комендантский час и обязательную явку в официальные органы, ограничивать или запрещать поездки и пребывание в определенных местах, а также дорожное, железнодорожное, водное и воздушное движение, запрещать въезд иностранцев, а также сношения и контакты с иностранными лицами, организациями и учреждениями, выселять население. Под ограничение попадают не только некоторые права и свободы, зафиксированные в Основном законе Венгрии, но и свобода перемещения лиц, товаров, услуг и капиталов в ЕС, являющаяся основополагающим принципом этой организации»[212]. В 2016 г. правящие пратии, потерявшие конституционное большинство, уже не имели возможности самостоятельно изменить конституцию и были вынуждены вступить в переговоры с оппозиционными партиями. (Результаты этих переговоров пока неизвестны.)

В качестве последнего хода в идеологической пирамиде Орбан возвел в ранг правительственной политики одно из давних требований правых радикалов, которое в прошлом году поддержал и глава кабинета премьер-министра Янош Лазар, заявив, что «в Венгрии необходимо держать на повестке дня вопрос о введении смертной казни, а также нужно дать понять, что мы не остановимся ни перед чем»[213]. При этом Орбан, конечно, знает, что по сравнению с десятилетиями, предшествовавшими запрещению смертной казни в 1990 г., количество убийств в настоящее время значительно сократилось[214].Как знает и то, что требование восстановления смертной казни противоречит нашим международным обязательствам и уже поэтому едва ли осуществимо. Но это его и не интересует, он просто пытается эксплуатировать распространенные инстинктивно-эмоциональные реакции, и даже если это ему не удастся, то все равно принесет идеологические барыши в кампании против ЕС.

7.2.3. Религия

Не менее прагматична и приверженность вере, религиозность приемной политической семьи. Ее функция, во-первых, в том, чтобы перенести легитимацию власти с демократического фундамента, когда у власти можно потребовать отчета за ее действия, в сферу абсолютного авторитета и представить деятельность Крестного отца результатом Божественного промысла. Во-вторых, возникает возможность ритуализировать все общественные проблемы с помощью языка, который не может быть вовлечен в пространство дискуссии. В-третьих, с помощью религии власть «Фидес» укореняется в труднодостижимых для политики регионах и социальных группах. Наконец, в-четвертых, религия служит средством идеологической индоктринации в сфере образования. Связь между церковью и властью носит светский, деловой характер.

Так Орбан из молодого атеиста превратился в верующего реформата, которому уже не трудно, если нужно, принять участие в католическом крестном ходе. Как не затруднился он в надежде на выгодный бизнес сделать реверанс в сторону азербайджанского лидера-автократа и отпустить на свободу мусульманина, убившего армянина-христианина. Об идеологически немотивированной политике свидетельствует и то, что Орбан, невзирая на судебное решение и постановление Конституционного суда, лишил прежнего статуса церковь, крестившую двух его первенцев, поскольку ее глава критикует его политику. Случай, напоминающий историю Томаса Бекета. Наличие ценностного приоритета очевидно, только он носит властный, а не христианский характер.