Анатомия посткоммунистического мафиозного государства

При смене коррупционных режимов еще можно поставить вопрос, кто из обладателей частичной политической власти и экономической силы является главным, кто зависит от других, кто заказчик, а кто исполнитель. В посткоммунистическом мафиозном государстве уже однозначно известно: главный тот, кто может поставить вне закона своих соперников с помощью налоговой службы, прокуратуры или полиции. Последним смеется тот, кто средствами власти может вывести из игры другого. Следовательно, ошибаются те, кто считает, что в посткоммунистических мафиозных государствах олигархи берут в плен государство, поскольку происходит как раз наоборот. В мафиозном государстве узкий круг лиц, участвующих в политическом бизнесе, политическая семья, назначает своих олигархов. Олигарх не может шантажировать Крестного отца, так как классическая мафия предполагает наличие демократической гласности и демократических институтов, которые в случае разоблачения вступают в действие. Поэтому связанного с мафией политика можно шантажировать не угрозой физического насилия, а угрозой разоблачения. Однако если в мафиозном государстве организованного криминального «надполья» налоговая служба, прокуратура, парламент и т. д. находятся в руках Крестного отца, то потенциал шантажа, имеющийся у олигарха, сильно ограничен.

Отношения между главой политической семьи и олигархами скорее напоминают ситуацию старого московского анекдота, в котором Сталин грозит Крупской, что если она не будет вести себя должным образом, то он назначит вдовой Ленина другую женщину. Это процесс укрощения, подчинения. Независимые олигархи могут существовать в мафиозном государстве лишь временно, все работают на один семейный карман, из которого каждый получает свою долю по правилам, принятым в политической семье. В этом случае нет коррупционной конкурентной борьбы на свободном рынке, как в течение «двух смутных десятилетий» до 2010 г. – семейное хозяйство функционирует в рамках разграниченных концессионных территорий, утвержденных Крестным отцом. В то время как в политике различных сфер общественной жизни наступает хаос, каналы коррупции соединяются в единую сеть и содержатся в порядке. Однако для описания этого явления даже неудобно употреблять выражение «коррупция», ведь это уже средство семейного «строительства нации», частный интерес, превращенный в интерес общественный.

В мафиозном государстве существуют различные средства насилия, применяемые по правилам мафиозной культуры. Конечно, отнюдь не все равно, где именно располагаются средства вытеснения, принуждения и подчинения на шкале между крайними значениями «мирные» и «кровавые». Хотя классическая мафия, за отсутствием бескровных государственных средств принуждения, часто применяет физическое насилие, ее все же нельзя смешивать с совершающим убийства сексуальным маньяком, для которого физическое насилие не средство, а цель. Понятно, что мафиозное государство реже «вынуждено» применять физическое насилие, но «в случае необходимости» не останавливается перед его применением. Барьер в применении насилия в различных посткоммунистических мафиозных государствах находится на разной высоте в зависимости от их геополитического положения. В случае Венгрии, являющейся членом ЕС, этот барьер выше, чем в не входящей в ЕС России, а в последней – выше, чем в среднеазиатских посткоммунистических мафиозных государствах. (Но об этом еще будет сказано ниже.)

5.2.2.3. Конфликт между Орбаном и Шимичкой: первая мафиозная война внутри организованного криминального «надполья»