Анатомия призраков

Воздух был зябким. На подоконнике лежала подушка. Джон взгромоздился на нее, подтянув ноги, подоткнув подол ночной рубашки под ступни и обняв колени, как великовозрастное дитя.

За окном свет украдкой возвращался в сады Иерусалима. Джон мерз все сильнее. Он принял иррациональное решение, подобно ребенку, который придумывает цель, потому что даже придуманная лучше, чем ее отсутствие: он позволит себе вернуться в кровать, как только увидит или услышит другое человеческое существо, неопровержимое свидетельство того, что в мир вернулись жизнь и рассудок.

Ждать долго не пришлось. Сквозь оконное стекло донесся грохот обитых железом колес о камень. Джон вытянул голову и заметил сгорбленную фигуру, которая катила маленькую тачку по вымощенной плитами дорожке позади Директорского дома. То был мужчина в длинном темном пальто и мягкой шляпе. Он направлялся к группе служебных построек с левой стороны, рядом с северной границей колледжа.

Золотарь. Кто же еще? Тот самый, что нашел Сильвию Уичкот в Длинном пруду.

Золотарь. Никого больше не было видно. Ни Марии. Ни Элинор Карбери.

10

После завтрака Бен, слуга директора, проводил Холдсворта в писчебумажную лавку, где тот приобрел карту города и его окрестностей. Руководствуясь картой, он отыскал дорогу на Барнуэлл, которая бежала на восток от города по направлению к Ньюмаркету. Барнуэлл был ни деревней, ни пригородом Кембриджа, а чем-то средним. Карбери предупредил, что в округе есть не самые благопристойные места, как то: сомнительные таверны и дома, пользующиеся дурной славой, которые привлекают подонков из города и университета.

Утром субботы дорога была запружена — в основном повозками, направляющимися к городскому рынку и магазинам. Нужный Холдсворту дом располагался на восточной оконечности Барнуэлла, где здания стояли реже и ландшафт выглядел более сельским.

Ходьба и утреннее солнце позволили увидеть ночные кошмары в истинном свете. Джон напомнил себе, что разумный человек не должен попрекать себя за сны, поскольку совершенно не властен над ними, и они по своей природе полны нелепых фантазий и ощущений. У него и наяву хватало трудностей, ни к чему нарочно городить новые.

Заведение доктора Джермина стояло в собственном саду. Участок окружала стена, почти такая же высокая, как стена Иерусалима. Ворота были заперты. На правой стойке висел шнурок колокольчика и записка с просьбой посетителям звонить и ждать. Холдсворт дернул шнурок. Через тридцать секунд передняя дверь отворилась, по дорожке неспешно приблизился слуга и вполне учтиво осведомился, что гостю угодно.

— Мое имя Холдсворт. Полагаю, доктор Джермин меня ожидает.

Слуга поклонился и достал ключ от ворот.

— Вы неплохо защищены от мира.

— Это не только чтобы никого не впускать, сэр, — слуга снова запер ворота за спиной Джона и пошел по дорожке, указывая путь. — Это чтобы никого не выпускать.

Пока они шли, Холдсворт заметил в саду трех или четырех мужчин. Один из них, по-видимому, подрезал куст; другой рыхлил клумбу. В этом не было ничего необычного, за исключением того, что они были одеты как джентльмены, а не садовники. Даже издали Холдсворт разглядел черные сюртуки, черные шелковые бриджи и белые жилеты; и, по меньшей мере, у двоих волосы были напудрены и уложены, как будто им предстояло вскорости нанести утренний визит леди.

У двери дома слуга позвонил в колокольчик, как будто сам был гостем. Другой слуга впустил их и провел Холдсворта в небольшую гостиную, сообщив, что доктор Джермин не замедлит присоединиться к нему.

Джон прошелся по комнате. Приблизился к окну и взглянул на залитую солнцем лужайку вдоль боковой стороны дома и густые заросли кустарников за ней. В этот миг дверь отворилась и вошел доктор Джермин.

— Мистер Холдсворт, к вашим услугам, сэр, — оживленно произнес он. — Мистер Кросс написал, что вы можете оказать нам честь своим визитом сегодня утром.

Мужчины обменялись поклонами. Джермин оказался молодым мужчиной, слегка за тридцать, с приятным, открытым лицом. Одет скромно и аккуратно, парика не носил.

— Смотрю, вы изучали наши окна, сэр, — сказал он. — Ожидали увидеть на них решетки?

— Я и сам не знаю, чего ожидал. Те люди в саду — ваши… пациенты?

— Разумеется. Честный труд на свежем воздухе — лучшее лекарство. Я очень рад, что некоторые из наших джентльменов снизошли до помощи нам.

Холдсворт пошарил в кармане.

— У меня для вас рекомендательное письмо от ее светлости.

Доктор предложил Холдсворту стул и, пробормотав извинение, сломал печать и медленно прочел письмо. Наконец он поднял глаза.

— Подобные вопросы всегда щекотливы. И я опасаюсь, что случай с мистером Олдершоу щекотлив сразу в нескольких отношениях. Ее светлость пишет, что полностью доверяет вам, и велит оказывать всяческое посильное содействие.

— Как поживает мистер Олдершоу?