Анатомия призраков

— Мы не можем быть уверены, что это он, — хмурясь, возразил Ричардсон. — К тому же, кто способен прозреть скрытые пружины человеческого сердца? Когда одна рука совершает преступление, другая может найти способ в нем покаяться. Я глубоко признателен вам, мистер Аркдейл, за то, что привлекли мое внимание к происшествию, и не хочу более мешать вашим занятиям. Но могу ли я попросить вас никому не упоминать о случившемся, пока мне не представится возможность переговорить с мистером Соресби? Возможно, существует совершенно невинное объяснение.

Дело было неприятным, и Холдсворту тоже не терпелось уйти. Шагнув к привратницкой, он произнес:

— У вас так много забот, сэр, и вы…

— О нет, прошу, останьтесь, мистер Холдсворт, — перебил Ричардсон. — Могу ли я злоупотребить вашей добротой и попросить еще об одной услуге? Столь деликатный вопрос требует поистине осторожного обращения, поистине точных расчетов. Ваша помощь будет неоценима. Видите ли, на основании имеющихся улик, мы имеем prima facie[35] веские основания подозревать виновность мистера Соресби в данном воровстве. Но улики еще не есть неопровержимое доказательство. Как библиотекарь и тьютор мистера Соресби, я должен немедленно нанести ему визит. Я не вправе встречаться с ним наедине, и в вашем лице объединены идеальные качества для свидетеля подобного разговора. Вы не член нашего колледжа, но обладаете некоторыми познаниями о его функционировании и заинтересованных лицах. Вы прибыли по поручению ее светлости, семья которой тесно связана с Иерусалимом. И вы близко знакомы с нашей библиотекой и ее содержимым.

Ричардсон взял Холдсворта под руку и провел сквозь ширмы по коридору, который отделял нижний конец зала от кладовой и кухонь, в открытый двор за ними. За оградой двора простиралась Иерусалим-лейн. По правую руку располагался Директорский дом. В северо-восточном углу, под прямым углом к Директорскому дому, вдоль границы Иерусалим-лейн, стоял Ярмут-холл. Ричардсон направился по диагонали через булыжный двор к входу в здание — тяжелой дубовой двери, украшенной фрагментами потрескавшейся перпендикулярной резьбы и установленной между двумя контрфорсами.

— Это крайне неудобное жилище для студентов, — заметил Ричардсон, отодвигая засов. — Здание очень старое и постоянно нуждается в ремонте.

Он провел Холдсворта в темный вестибюль с каменным полом. Коридоры уходили в обе стороны, винтовая лестница вела на верхние этажи.

Тьютор прижал к носу платочек.

— Боюсь, атмосфера здесь не слишком здоровая, — пробормотал он. — Сюда, сэр.

Они поднялись по лестнице. Ярмут-холл был поделен на три этажа, каждый из которых ныне содержал полдюжины комнатушек. Штукатурка осыпалась с перегородок, обнажая решетчатую основу. Под ногами хрустел мусор.

— По крайней мере, о доме можно сказать одно, — произнес Ричардсон, когда последний виток лестницы привел их на третий этаж. — Комнаты в нем стоят недорого, особенно эти, мансардные.

На верхнем этаже он постучал в дверь в дальнем конце коридора. Холдсворт услышал шаги и грохот засова. Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и на них уставилось длинное встревоженное лицо Соресби.

— Мистер Соресби, добрый день. Можно войти?

Студент машинально отступил и распахнул дверь. На его лице было написано замешательство. Согнувшись, Холдсворт проследовал за Ричардсоном.

Комната была футов десять длиной, но не более пяти или шести шириной; потолок — наклонным. Камина не было. Шапочка и мантия Соресби висели на гвозде у двери. Из-за наклонного потолка выпрямиться можно было только у внутренней стены. В дальнем конце стояла незаправленная кровать без полога; здесь, у двери, располагался грязный дощатый стол, на котором лежало несколько книг и, на деревянной тарелке, краюшка хлеба и несколько крошек сыра. Над столом, прямо к стене, была прибита маленькая полка с дюжиной книг.

Когда они вошли, Соресби отступил к кровати. Холдсворт остановился рядом с широко распахнутым слуховым окном. Оно выходило на юг, к колледжу, но из него было видно лишь глухую стену соседнего Директорского дома. Холдсворт посмотрел вниз. Навстречу потянулись неприятные запахи. Он находился прямо над маленьким двором, где стояли уборная и прачечная и где слуги Карбери иногда работали днем. Во дворе никого не было.

— Мистер Соресби, с прискорбием сообщаю, что мы пришли по неприятному делу, — заговорил Ричардсон.

Студент в замешательстве переводил взгляд с одного на другого.

— Я не понимаю, сэр. Что-то случилось? Мой отец?..

— Нет-нет, — перебил Ричардсон. — По крайней мере, на этот счет можете не беспокоиться. Нет, дело касается библиотеки. Но прежде чем я продолжу, вы не хотите мне о чем-нибудь рассказать? Это может оказаться в ваших интересах.

Ричардсон сделал паузу. Соресби покачал головой.

— Ну, хорошо. Я должен сообщить вам, что в библиотеке была совершена кража со взломом. Вор вошел в библиотеку сегодня — вероятно, во время обеда или сразу после. Взломал замок одного из шкафов и украл ценную книгу.

Соресби заметно съежился.

— Мне искренне жаль… Я…

— Что? Вы признаете свою вину?