Анатомия развода

Вот тут и получила Алена подарок - комнату Куни на время ее отъезда. Алена хотела пир устроить прямо сразу, при Куне. Но Куня отрубила: «Уеду, пируй без меня». Алена же терпеть не умела. Она все равно устроила пир у Нины, позвала Женьку, Дарью с мужем, привела из клуба своего начальника, лысого господина в засаленной замшевой куртке. Господин рыскал глазами по квартире, будто что-то искал. Потом, так, видимо, ничего и не найдя, сразу успокоился и стал есть варенье, жадно, по-детски облизывая ложку. Глядя, как он это делает, Нина вспомнила, что принесла от Куни большую клеенчатую сумку с банками варенья. Та просто навязала ей их. Чтобы не спорить, Нина взяла. Пришлось ехать на такси, такой неподъемной оказалась та сумка. И сейчас, глядя на заведующего клубам, который с таким аппетитом ел варенье, она пошла в кухню и стала вынимать банки. На дне сумки лежала газета, на которую протекло варенье. Стала комкать газету, чтобы выбросить, и нашла на две справку из адресного бюро «Плетнев Сергей Никифорович…».

Тот самый… Второй…

Куня уезжала на следующий день. «Спрошу, - решила Нина. - Ну что тут такого? Переведу все на юмор: «Что ж, мол, мадам, вы такие порочащие вас следы оставляете в корзинах с вареньем?»

А на вокзале увидела родственника Стасика и забыла про все. Рассердилась на Куню, что та не предупредила, что будет Стасик. Ну, как она так могла?

Нина его сто лет не видела и еще бы сто обошлась.

Стасик - это Стасик. Нина никогда не забудет, что на шестидесятилетие матери он приехал со своим секретарем. Молодой парень демонстрировал умение - понимать с полуслова своего начальника. «Какие нынче доблести в ходу», - подумала тогда Нина.

Сама она оказалась там случайно. Приехала к маме за Дашкой, которая жила у нее на каникулах. Дашка была второклассница, и тогда еще охотно ездила к бабушке «на витамины». Мама сказала:

– У Раисы шестидесятилетие. Надо пойти. Я дам тебе на подарок деньги.

– Здрасьте, - возмутилась Нина. - Что у меня, своих нет?

– Ну, не знаю, - обиделась мама. И в этом «не знаю» была старая непреходящая боль за то, что вниманием Нина ее не баловала. Шалопутной же Раисе сыновья ко всем красным дням подарки дарят, не говоря уже о днях рождения. Объяснение этому у мамы было своеобразным: «Эта Райка в детстве г…о ела». Других заслуг, чтоб ее любить, мама за своей родственницей не видела. «Стасик привез ей золотые серьги… С бриллиантами… К ее-то морде…»

Они несли в две руки большой столовый сервиз, а навстречу им шел Славик.

– Нинусечка! - обрадовался он. И уши его запылали.

Он поцеловал ее неумело, смущенно, но с такой нескрываемой нежностью, что это увидела мама и стала зачем-то врать:

– Нина специально приехала на юбилей.

Нина подумала, что сейчас мама повторит это гостям, а ведь все знают, что она приехала за Дашкой, и так возникнет вокруг нее ложь и фальшь, в которой она будет барахтаться и начнет всех ненавидеть за это.

– Неправда, - сказала она. - Я приехала за Дарьей. Славик это прекрасно знает.

– Она у тебя прелесть! Очень похожа на тебя маленькую.

Снова неправда. Все в один голос говорили, и Нина сама это видела: дочь - копия отца. Нина знает это про себя: она запрограммирована на улавливание лжи. Но Славик, Славик! Он-то как мог… Даже так невинно, но ему врать не полагалось.

– У тебя все хорошо? - спросил Славик и ответил: - Хорошо. Дочь на тебя похожа, - еще раз подчеркнул, будто чувствовал, что этому она как раз не верит. - Она твоя. Так же брови топорщит от возмущения. Так же защищается, не дожидаясь нападения.

– Откуда ты все знаешь? - засмеялась Нина.

– Наблюдал. Твоя… Ну… может, чуть-чуть не твоя… Ты была плакса. Она нет… Она дает сдачи.

– Слава богу! - сказала Нина.

– Все так говорят и так учат… А это ведь ужасно.

– Давать сдачи? - спросила Нина.

– Конечно. Дай сдачи! Дай сдачи! Только это и слышишь. Потом удивляемся - откуда жестокость. Отсюда.

– Знаешь, когда твоего ребенка бьют, другого не скажешь… А то ведь убьют, те, которые не знают, что это нехорошо.

– Придумали… добро с кулаками. Ну какое же добро, если оно с кулаками? Не учи Дашеньку давать сдачи, ну не учи! Стань первой…

– Ни за что! Она у меня одна… Она должна выжить…

Он сидел, сгорбившись на перекладине террасы, такой весь нескладный, неловкий, и был прав, тысячу раз прав. Нина чувствовала это всей своей шкурой.

Но правда его - как бы это сказать? - существовала сама по себе, вне жизни. Это была теория, не подтвержденная опытом. Великолепная теория, на которой не вскипятишь чайник. Из штанин торчали ноги в видавших виды босоножках. А носки были явно не наши, явно из закромов Стасика.

– Пока правда будет ходить в таких штиблетах, почему-то зло сказала Нина, - ей не победить… Вот Стасик, Стасик! Вылез в деятели государственного масштаба.

– Почему вылез? - тихо спросил Славик.

– Вылез, вылез, - закричала она. - Пролез, потому что дрался, как лев… А мы с тобой были плаксы…

– Нин! - сказал он тихо и взял ее за руку. - Что у тебя не так? Ты мне скажи…

– Женька шлет тебе привет, - солгала Нина.

– Спасибо, - солгал он.