Анатомия теургии (СИ)

— Ну так что может быть проще, — тэн снова ухмыльнулся. На рукаве у него блестел золотой шнур лейтенанта. — Гости мирно уезжают, и никто не умрёт.

Он не мог видеть лица стоявших позади товарищей, зато Альма видела их прекрасно. И те, судя по всему, не разделяли уверенности своего командира.

— Боюсь, это невозможно, — Гирт вздохнул.

— Тогда… — начал было лейтенант, но запнулся, потому как Альма спешилась и шагнула к нему.

Тэн отступил, выставляя вперёд меч, будто надеясь, что он защитит его от колдовства. Южанин достал бы нагрудный знак Окты, но хельвежцы не были столь глупы. Знак — это всего лишь символ, уж это они знали прекрасно.

— Я не хочу вас убивать, — тихо проговорила норна, остановившись. — Никого не хочу убивать. Если кто-то из вас ещё не до конца забыл то, во что верил раньше — уходите.

— Рад бы, да не могу, — ответил лейтенант. — Я клялся в верности королю Тостигу, и нарушать клятву не стану.

— Ты выбрал, — Альма вздохнула и прикрыла глаза.

Она не стала поднимать руки, творить магические пассы или петь заклинания. Этого уже не требовалось — заклинания давно были готовы и ждали только приказа, чтобы сорваться с привязи. Не окажись на пути этих несчастных, пришлось бы разряжать накопленную силу в землю или воздух. Но всё случилось так, как должно было случиться: Альма ждала именно этого.

Налетевший ветер поднял в воздух слежавшийся снег, скрывая свет дня. Лейтенант прикрылся рукой, сделал неуверенный шаг к ведьме, но с таким же успехом он мог пытался перейти пустыню — ещё шаг, и тысячи ледяных игл пронзили его тело. Крик мгновенно перешёл в хрип, тут же затерявшись в чудовищном вое бурана.

— Уходите! — крикнула Альма.

Безликая тень вынырнула из снежной круговерти, превратившись в Гирта. Норна бросила на него лишь один взгляд.

— Прекрати это! — голос этелинга был едва слышен сквозь вой ветра.

Не сейчас, подумала Альма. Хватит ли одной смерти, чтобы устрашить врага?

Гирт схватил её за плечо и охнул, когда снег облепил его со всех сторон. Ветер был кнутом в руках Альмы, но если лейтенанта он жалил, как рой ледяных ос, то Гирт лишь остановился и упал, пытаясь выбраться из сугроба.

Она посмотрела туда, где ещё минуту назад можно было увидеть ворота. Сквозь белую завесу проглядывал распятый силуэт лейтенанта — и всё. Остальные исчезли.

Одной смерти хватило с лихвой.

Альма разжала пальцы, замедляя поток. В ушах зазвенели мириады колокольчиков — это опадал заледеневший снег, но музыка звучала недолго: её оборвала ругань Гирта.

— Харсово семя! — этелинг с трудом поднялся на ноги, отряхивая камзол. — Что ты творишь?!

— Расчищаю путь, — холодно ответила Альма, глядя вперёд. Гирт тоже посмотрел туда — и отшатнулся.

Магия сделала своё дело. Сотканным из снега иглам недоставало гладкости, их острые края буквально разорвали тело несчастного лейтенанта, а ледяные ветви проросли сквозь него, так и оставив замёрзший труп стоять на месте с гримасой вселенской боли на лице. Альма могла убить его десятком способов, но выбрала именно этот, потому как целилась не в лейтенанта. Целью был весь город, умы его жителей, и — Хенгест был совершенно прав — её магия устрашит их. А верность предстояло завоевать Гирту.

— Будь я проклят, — прошептал он.

— Я не верю в проклятья. Идём.

Глава 4

— Доброе утро, Кенельм.

— Доброе утро, мейстрес Илос.

Северянин замолчал, делая вид, будто его тут нет. Но Джаана успела достаточно хорошо изучить его характер, чтобы не остановиться на этом.

Он заходил к ней каждое утро точно в тот момент, когда солнце показывалось из-за горизонта. Заходил, желал доброго утра, оглядывал покои и уходил, пожелав напоследок хорошего дня. Это уже стало неким ритуалом, а Джаана приучилась вставать и приводить себя в порядок до того, как он начнётся.

Иногда она озорничала, встречая Кенельма в ночной рубашке и с распущенными волосами, но того это нисколько не смущало. Пожалуй, она могла встретить его и вовсе голой, и всё равно Кенельм точно так же спокойно осмотрел бы комнату и ушёл.

Но не сегодня. Сегодня она собиралась нарушить ритуал.

— Ты согласишься поговорить со мной, Кенельм? — спросила Джаана, сидя в кресле у камина и глядя, как северянин привычно обходит комнату.

— О чём, мейстрес Илос?

— Я хочу выслушать твоё мнение о том, что произошло йольской ночью.

— Разве оно так важно? — Кенельм повернулся к ней.

— Для меня — да. Мы сделали нечто запретное, и если бы не королевский приказ… скажи, что ты чувствуешь?

— Ничего.

— Не лги мне, Кенельм.

— Я… — он запнулся, на миг потеряв невозмутимость. — Да, я солгал. Но то, что я чувствую, не имеет никакого значения.

— Имеет. Ты ведь не думаешь, что случившееся останется без внимания Багрового Ордена? Что слухи не пойдут по столице, а оттуда и дальше, по стране и всему миру? Мы сделали работу за Харса, Кенельм. Поэтому я хочу знать, что ты чувствуешь. Потому что хочу понять, друг ли ты мне.

— Вы знаете ответ, мейстрес Илос.

— Да, ты человек короля. Хускэрл. Но что, если с другой стороны окажется весь мир?