Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

Просмотр телесъемок, сделанных в день покушения, привел Стерна в негодование. Далласские полицейские, как и обычные зеваки, толкались, спеша взглянуть на президента и первую леди – они не смотрели по сторонам, нет ли какой-то угрозы, не обращали внимания на высокие дома. «Это кошмар, – говорил Стерн. – Присмотритесь к новостным роликам: все копы Далласа глядят на Кеннеди, никто не поднимает глаз к крышам, не следит за домами. А Освальд сидел прямо там, у открытого окна»⁵.

И в Вашингтоне Секретная служба применяла столь же смехотворные методы для выявления потенциальных террористов. Имелся специальный отдел – подразделение профилактической работы, которое составляло подробный список людей, представлявших опасность для президента во время его разъездов по стране6. Стерн убедился, что список, разросшийся до пятидесяти тысяч имен, почти полностью состоял из людей, посылавших в Белый дом письма с угрозами или подозрительные посылки или же звонивших, опять-таки с угрозами, на коммутатор Белого дома. Отделение также составляло «выездной список» перед поездкой, включая туда тех, кто казался наиболее опасным, но при проверке документа, подготовленного к поездке в Техас, там не оказалось ни одного жителя Далласа и окрестностей – и это после нападения на Стивенсона месяцем раньше! Абсурд, твердил Стерн: «Если какой-нибудь малограмотный из Далласа не удосужился написать злобное письмо в Белый дом, зато ударил Эдлая Стивенсона по голове – он не попадал в этот список!»

Правда, во время президентских поездок Секретная служба поддерживала контакт с ФБР. Местные отделения ФБР должны были сообщать Секретной службе, если им становилось известно об угрозе в каком-либо из городов на пути следования, и так было сделано и перед приездом Кеннеди в Даллас. Отделение ФБР в Далласе передало Секретной службе имена местных жителей, подпадавших под критерии Бюро, то есть представлявших потенциальный риск. Имени Освальда и в этом списке не значилось.

В качестве следователя комиссии Стерн должен был сделать предварительный вывод: виновно ли местное отделение ФБР, и конкретно специальный агент Джеймс Хости, в нарушении правил работы Бюро и в утаивании имени Освальда от Секретной службы. Понятно, что Секретная служба хотела бы свалить вину за случившееся на ФБР. 20 марта Стерн беседовал с Робертом Буком, возглавлявшим отдел профилактической работы Секретной службы, и Бук заявил, что ФБР было обязано предупредить Секретную службу насчет Освальда, особенно учитывая, что он пытался бежать в СССР и прошел снайперскую подготовку в морской пехоте. Стерн не вполне разделял мнение Бука: при всех своих радикальных убеждениях Освальд ни разу не проявлял склонности к насилию, от него не поступало угроз в адрес Кеннеди или других политических фигур. О том, что Освальд работал на Техасском складе школьных учебников, Хости знал до покушения, но Стерн понимал, что агент не связал книжный склад и маршрут, по которому Кеннеди собирался проследовать 22 ноября, – маршрут объявили только вечером 18 ноября.

Стерн готов был пожалеть Хости: его карьера в ФБР рушилась. «Я не считал, что во всем следует винить Хости, – говорил позднее Стерн. – Я понимал, что местный агент ФБР, у которого дел по горло, мог не разглядеть в Освальде серьезную угрозу»⁷. По мнению Стерна, и тех агентов Секретной службы в Техасе, которые выпивали накануне покушения, не следовало наказывать слишком сурово, а тем более увольнять. Друг Уоррена Дрю Пирсон и другие охочие до разоблачений вашингтонские журналисты пытались раздуть из этого скандал. «Но я, сколько помню, не возмущался и не считал их проступок особенно ужасным и полагал, что и сам Кеннеди, если бы знал об этом, не имел бы ничего против», – рассуждал Стерн. Он считал излишним привлекать в итоговом отчете комиссии особое внимание к той ночной попойке. «По-моему, эпизод говорит сам за себя, тут ни к чему пережимать», – говорил он.

Но председатель Верховного суда Уоррен пришел к другому выводу.