Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

Комиссия весь год страдала от досадных промахов по части связей с общественностью. Самым ужасным из них, как явно понимали штатные сотрудники комиссии, было заявление Уоррена для прессы, сделанное им в феврале, – о том, что «всей правды об убийстве, вероятно, мы так и не узнаем при жизни». Дэвид Белин, в то лето вернувшийся в свою юридическую фирму в Айове, в августе написал Уилленсу письмо, в котором отметил, что замечание «не узнаем правды при жизни» нанесло их работе такой ущерб, что о нем стоит особо упомянуть в заключительном отчете комиссии – и признать ошибочным. В отчете, добавил он, следует объяснить, что слова Уоррена просто превратно истолковали. «Не вижу другой возможности развеять опасения такого большого числа наших сограждан, которые считают, что мы лишь уходим от ответа и не даем людям узнать факты»¹. Комиссия должна заверить общественность, что никто не будет «подвергать цензуре» ее выводы, писал Белин.

Но эти рекомендации, как и множество других, предложенных Белином, не были учтены в заключительном отчете, в котором не содержалось упоминаний о нелепой оговорке Уоррена. И хотя Белин и другие молодые штатные юристы, судя по всему, об этом не подозревали, комиссия на самом деле уже весной начала подвергать строгой цензуре все имеющиеся у нее записи. Но что еще важнее, комиссия вдруг прекратила вести стенографические отчеты своих совещаний.

Первые шесть месяцев расследования закрытые заседания комиссии досконально записывались судебным репортером, поскольку было понятно, что эти записи могут попасть в разряд засекреченных, и если их и можно будет когда-нибудь обнародовать, то очень не скоро – через много лет. Делалось это для того, чтобы члены комиссии могли высказывать свое мнение открыто, не таясь, а народ при этом знал, что полные стенограммы этих речей существуют и к ним, по крайней мере, смогут обратиться при будущих расследованиях. Уоррен нанял известную своей надежностью вашингтонскую частную фирму судебных секретарей Ward & Paul – к услугам этой фирмы не раз прибегали ЦРУ и ФБР, когда этим ведомствам нужно было взять показания, в которых обсуждались секретные материалы. В компании работало несколько судебных репортеров, доказавших свою благонадежность.

В июне, однако, все изменилось: комиссия без объяснения причин разорвала контракт с Ward & Paul и вдруг перестала вести стенограммы закрытых совещаний. Из архивных материалов комиссии неясно, кто принял такое решение, но оно означало, что общественность никогда не узнает о том, что именно было сказано членами комиссии на последних и самых важных внутренних совещаниях и насколько близка была комиссия к тому, чтобы представить двойной окончательный отчет.

Последнее полностью записанное стенографистами совещание комиссии состоялось в четверг, 23 июня, во второй половине дня. Присутствовали три члена комиссии: Уоррен, Форд и Аллен Даллес. На повестке дня был вопрос цензуры: следует ли комиссии очистить заключительный отчет от всех упоминаний о Юрии Носенко, русском перебежчике? ЦРУ настаивало на том, чтобы подвергнуть цензуре материалы о Носенко, и явно в этом преуспело, так что трое собравшихся недолго обсуждали этот вопрос: они согласились при редактировании убрать весь материал о Носенко.

– Я убедился, – и в этом мне помогли люди, которым я в настоящий момент доверяю, – что главный вопрос в том, надежны ли заявления господина Носенко, по сути перебежчика, – говорил Форд. – Я бы поставил под сомнение возможность использования того, что он рассказывал об Освальде².

Уоррен с ним согласился:

– Терпеть не могу предателей и думаю, нам не следует доверять никакому перебежчику, пока не станет совершенно точно известно, что он говорит чистую правду, пока его слова не получат всестороннего фактического подтверждения. А слова этого человека никакими фактами мы подтвердить не можем.

Следующее совещание верхушки было назначено на 29 июня, понедельник, предполагалось, что тогда комиссия начнет всерьез обсуждать положения заключительного отчета. Присутствовали все семеро членов комиссии. Вместо стенограммы комиссия подготовила девятистраничный конспект того, что обсуждалось на совещании, и даже этот конспект исчезнет потом из архива комиссии. Единственная копия будет обнаружена десятки лет спустя в личных бумагах Рэнкина3.

Согласно этому конспекту, большая часть совещания прошла в обсуждении списка из 72 вопросов, которые, по мнению штатных сотрудников комиссии, следовало осветить в заключительном отчете, в том числе крайне важного вопроса: имеются ли свидетельства заговора с целью убийства президента Кеннеди? Последовательно проходя по списку от одного пункта к другому, члены комиссии по большей части соглашались со штатными юристами в том, что касалось выводов, которые им предстояло сделать: что три выстрела по президентскому кортежу были сделаны стрелком, располагавшимся сзади от лимузина, в котором ехал Кеннеди, что все выстрелы были сделаны с шестого этажа Техасского склада школьных учебников и что Освальд был единственным стрелявшим.