Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования

Знал ли президент Джонсон в 1964 году о заговорах против Кастро, точно неизвестно, хотя записи его телефонных разговоров из Белого дома, долго сохранявшиеся в тайне, позволяют предположить, что ЦРУ до 1967 года ничего не сообщало ему о заговорах и об участии в них мафии. И все же в первые месяцы своего пребывания на посту президента Джонсон, похоже, всерьез подозревал, что покушение на Кеннеди было чем-то вроде акта возмездия со стороны некоего иностранного правительства. Весной 1964 года Джонсон сказал своему пресс-секретарю Пьеру Сэлинджеру, который занимал эту должность и при Кеннеди, что убийство президента было «божьей карой» за причастность США к гибели диктатора Доминиканской Республики Рафаэля Трухильо и президента Южного Вьетнама Нго Динь Зьема: вьетнамский лидер был убит меньше чем за три недели до покушения на Кеннеди в результате военного переворота, организованного при поддержке США⁶.

Об этом замечании Джонсона, как подозревал президент, вскоре стало известно Кеннеди. Генеральный прокурор был возмущен до глубины души. «Божья кара?» – потрясенно повторял он. В апреле 1964 года, в разговоре со своим близким другом, историком Артуром Шлезингером, Кеннеди заметил, что это «самое ужасное» из всего, что говорил Джонсон.

Но так ли уж далек от истины был Джонсон? Кеннеди мог сколько угодно гневаться на президента, но у него и у самого были подозрения, что некий лидер иностранного государства, которого ставила своей целью устранить администрация Кеннеди, просто нанес упредительный удар. И вероятнее всего, это был Кастро. Шлезингер вспоминал, как однажды той осенью – «возможно, бестактно» – спросил у Кеннеди, действительно ли он верит, что Освальд действовал в одиночку. Кеннеди «ответил, что у него нет серьезных оснований сомневаться в том, что Освальд виновен, однако все еще остаются вопросы, действовал ли он в одиночку или убийство было частью заговора, организованного Кастро или гангстерами».

И в июне того года Кеннеди оказался перед трудным выбором, получив от председателя Верховного суда Уоррена письмо, отправленное по поручению комиссии. Уоррен спрашивал, располагает ли генеральный прокурор «какой-либо информацией, позволяющей предположить, что убийство президента Кеннеди произошло в результате некоего внутригосударственного или иностранного тайного сговора». Это письмо было составлено в результате соглашения между членами комиссии и Министерством юстиции, согласно которому Роберт Кеннеди освобождался от дачи показаний.

Следовало ли Кеннеди рассказать об известных ему планах операций по устранению Кастро и о своих подозрениях, что в этом деле может быть замешана Куба? Каковы могли быть последствия, если бы вдруг открылось, что он знал годами: ЦРУ не только вынашивало планы убийства Кастро, но и нанимало для этой цели главарей мафии – тех самых гангстеров, с которыми должно было бороться вверенное ему Министерство юстиции?

Политические консультанты Кеннеди наверняка были бы против обнародования подобной информации, особенно летом 1964 года, когда они – без видимой причины – пытались подогреть общественное мнение, намекая, что в ноябре он будет соседом Джонсона по избирательному списку. Кеннеди не скрывал своей антипатии к Джонсону, однако ничего не сделал, чтобы приглушить эти слухи. Согласно результатам опросов, он с наибольшей вероятностью мог стать вторым номером в списке кандидатов от Демократической партии.

Кеннеди не спешил с ответом на письмо Уоррена. «Что я должен сделать?» – черкнул он в коротеньком примечании без даты, написанном от руки⁷. Оно было адресовано помощнику, который через несколько недель после получения письма Уоррена напомнил ему, что комиссия ждет ответа.

В конце концов 4 августа он подписал короткое, на одну страницу, письмо, адресованное председателю Верховного суда и не содержавшее ничего из того, что в действительности Кеннеди знал или о чем подозревал.