Андеграунд

Для основной массы крестьянства такая политика обернулась адом, но для деревенской элиты советская власть была "очень даже замечательная". Ей она служила верой и правдой, а в известный момент и просто превратилась в эту власть. Разграбив имения и перебив дворянство, крестьяне стали КАК БЫ помещиками. Но мечта осуществлялась дальше и больше. Ведь помещики не просто помещики — они живут в городе и что-то там делают по военной и гражданской части. Следующим этапом самозванства явилось превращение крестьян в КАК БЫ офицеров. Возник тип "советского офицера" — жалкого существа в заляпанном мундире, похожем на мешок, и с "блестящим военным образованием", смысл которого умещается в короткую фразу: "Ура, наши идут!" Вот он — едет зайцем на трамвае от знакомой продавщицы пива, выставившей "за ночь" три бутылки "жигулёвского". Спит в пьяном забытьи на грязной скамье и видит сон о прибытии полковником в родную деревню. Тут же возник и тип КАК БЫ чиновника. Вот он в его максимальном развитии — безлобое существо в громадном пиджаке, открывающее лаптем дверь в своё министерство: разнос актива, щипок секретарши за ягодицу, беседа по вертушке, и "банька" — в бассейне подплывает первый зам, толкая перед собой плотик с рюмкой коньяка. Но это всё ерунда. Хотелось большего. Ведь вершиной русской дворянской культуры была литература. Вот то неведомое и загадочное занятие, коим занимались в городах все эти жившие за крестьянский счёт Пушкины, Тургеневы и Толстые. И кулачество добралось до вершины, став КАК БЫ писателями. Для облегчения задачи был создан волшебный Литературный институт, где упрямый "селькор" по советскому велению, по своему хотению оборачивался из деревенского Ивана-дурака Великим Писателем Земли Русской.

О писателях-деревенщиках, притворяющихся русскими писателями, стоит сказать подробнее. Еврей Марк Алданов в эмиграции трудолюбием и упорством мог по крайней мере СТИЛИЗОВАТЬ из себя русского писателя и аристократа, русские крестьяне — нет. Я не знаю ни одного случая. Покажите мне хотя бы одного "писателя из деревни", от которого не воняло бы холуём. Представить себе выпоротого Толстого, Бунина, Набокова — невозможно. Выпоротого Белова, Распутина или Крупина — видишь: "Нда, вот… выпороли. Вот попал, а? Сам не поверю. И как я им дался-то? Бежать надо было. Сразу за угол, а там в подъезд соседний и на лифте. Просто умопомрачение наступило — не двигаются ноги, и всё!.. А с другой стороны, — ну, вот, выпороли. А чего такого-то? Чего я лез-то туда? Вот и получил. И поделом. Не моего это ума дело. На это вон какие люди есть. Ещё спасибо сказать, что дёшево меня, это… "обслужили". И батяня покойный предупреждал: “Главное в жизни, Ваня, — не залупайся. Не залупайся, Ваня, — люди этого не любят, люди за это поправят. Так поправят, сынок, что до конца жизни не разогнёшься". Вот и поправили. Не я первый, не я последний… Ой, а чтой-то на тротуаре? Верёвочка? Ишь, крепкая! Отнесу домой, Машке. Машке бельё в прачечную несть сгодится — куль перевязывать. Очень удобно".

XI

В связи с ряжеными писателями стоит сказать несколько слов о советском "правом андерграунде". Я хорошо помню встречу с одним из его "крёстных отцов" Игорем Дудинским. Дудинский, наливая из самовара очередное блюдце коньяка, в рваной от воротника до брюк рубахе говорил: — Понимаешь, Галковский, я пришёл в Париже в ложу Великого Востока, познакомился там с "ребятами". Кстати, неплохие ребята оказались. Посидели в ресторане, пообщались. Я им говорю: я знаю многих ваших в Москве. Скажите мне, почему вы всегда выбираете каких-то остолопов. Ну неужели нельзя найти кого-нибудь поприличней. Они мне на это ответили знаешь что?

— Что?

— А вот что: символ масонства — квадрат. Квадрат — это надёжность и предсказуемость. Нам не нужны непредсказуемые люди. Нам нужны посредственности. Да, Аверинцев глуп, но мы знаем, что он прочтёт завтра, как и было им заявлено, лекцию в Сорбонне, и именно на тему "Бердяев в контексте европейской культуры". И в конце своей лекции он сделает заранее известный вывод: "Бердяев — хороший, добрый человек, очень-очень порядочный и умный". Нас это устраивает. Это порядок. Нам не нужен сумасшедший правдолюбец, одержимый, например, идеей разоблачительства Бердяева, пускай человека во всех отношениях посредственного и вообще чуть ли не плагиатора, но "что есть истина?". И вас, Дудинский, мы к себе не зовём и связываться с вами не будем. Сегодня с вами свяжешься, а завтра вы в парижский фонтан голым полезете. Непредсказуемые действия нам не нужны.