Андерсен

Хелене в этот день пришла домой поздно, и я хотел гордо продемонстрировать ей мой эксперимент. Но второй раз это вообще не сработало. Йонас лишь ненадолго прислушался – и потерял интерес. Типичный «эффект присутствия», я это знаю и по работе. Как только хочешь кому-то показать, как это действует, так оно уже и не действует.

116

Когда Федерико недавно был у нас, он сделал снимок Йонаса, который сидел на полу и играл своей моделью магазина. Это фото он, не спросясь у нас, отправил на конкурс. И выиграл купон на покупку в сумме 250 евро.

Он был страшно горд своим успехом и вообще не мог понять, почему мы с Хелене не были в восторге от этого. Во-первых, потому, что фото Йонаса теперь должно появиться в рекламном объявлении, а на это действительно потребовалось бы наше разрешение, а во-вторых, потому что это был конкурс нашего Большого клиента. В глазах Петермана это могло выглядеть так, будто я замутил какое-то закулисное мошенничество. С другой стороны: если я теперь воспротивлюсь и скажу категоричное нет, у клиента тоже сложится неблагоприятное впечатление. Поэтому мы решили пустить дело на самотёк в надежде, что оно никому не бросится в глаза. Ведь рекламное объявление появится один-единственный раз.

(И Тебе, выросший Йонас, доставит удовольствие видеть, как Ты в столь юном возрасте уже публиковался в газете).

Рекламная кампания, каждую неделю с другой персоной, функционирует так: покупатели посылают свои фотографии, их монтируют для объявления на фоне фасада супермаркета со стрелой, и над ним стоит слоган: ЭТО Я. Название фирмы, конечно, громадными буквами, а имя покупателя – мелкими, так что возникает впечатление, что он себя целиком идентифицирует с магазином. Ну, реклама. Я уверен, агентство огребло кучу денег за эту находку. «Мы все большая семья», вот что это должно означать. При этом я убеждён, что в акции участвуют и многие другие люди, которые не являются покупателями этой сети и хотят лишь выиграть купон на покупку. Или воображают, что станут знамениты только оттого, что их фото однажды будет напечатано на газетной бумаге.

Я-то полагаю, что лучше бы они инвестировали свои деньги в разумные компьютерные программы, чем в такие рекламные кампании, или хотя бы позаботились о том, чтобы их свиные котлеты не были настолько насыщены водой, что на сковороде они всякий раз сжимаются до миниатюрного издания. Но если объявление с Йонасом потом появится, мы всё равно вставим его в рамку и повесим на стену.

Федерико мучила совесть, что он не поговорил с нами заранее, и он предложил передать нам купон. Но этого я, разумеется, тоже не захотел. Мы сошлись на том, что на часть своего выиграша он накупит продуктов для деликатесного ужина и пригласит нас. В конце концов, он увлечённый повар-любитель.

«Ты ведь не будешь ничего иметь против, если будет кто-то ещё? – спросил он. Кого он при этом имел в виду, он не хотел говорить. И так было даже лучше, а то бы я, пожалуй, тут же отказался от нашей договорённости.

117

Я до сих пор не пришёл в себя от неожиданности. Если процитировать Гёте, то: «Где упала любовь, там трава не растёт».

(Да, Йонас, я знаю, что эта цитата не из Гёте. Должно быть, это расхожая шутка).

(Что Ты, конечно, знаешь. Пока Тебе исполнится восемнадцать, ты успеешь услышать от меня это изречение ещё сто раз).

Но я ведь хотел записать то, что произошло вчера: когда мы явились втроём, дверь нам открыл вовсе не Федерико. А Макс! На ней был повязан кухонный фартук, и она приветствовала нас с такой церемонной вежливостью, как будто она была хозяйкой, пригласившей нас в гости. «Мы, к сожалению, ещё не вполне управились с ужином, – сказала она. – Пожалуйста, устраивайтесь удобно. Мы уже скоро». Этот тон домохозяйки, который ей вообще не подходит, она выдерживала потом весь вечер. В каждой второй фразе, которую она говорила, появлялось слово «мы». Она походила на супругу-собственницу, которая демонстративно убирает пушинку с пиджака своего мужа.

Федерико живёт не в холостяцкой каморке, как можно было бы ожидать от такого крутого типа, а занимает вполне традиционную меблированную четырёхкомнатную квартиру, тяжёлая дубовая стенка и всё такое. Эта квартира досталась ему после смерти родителей, и с тех пор он едва ли что-нибудь менял в обстановке. Если бы не гигантский плазменный телевизор, здесь можно было бы чувствовать себя отброшенными на двадцать лет назад. Насколько я его знаю, это никак не связано с ностальгией, просто у него никогда не было времени присмотреть себе новую мебель. Когда после рабочего дня он приходит домой, то предпочитает ещё пару часов посидеть за лэптопом и повозиться с программами. Если, конечно, не занят походом в бар, чтобы снять себе очередное женское существо.