Андерсенам - Ура!

Золоченые каминные часы жиденько пробили семь. Хермансен подождал, пока замер последний удар, и осторожно постучал председательским молоточком, давая понять, что собрание открыто. Обвел взглядом стол, чтобы проверить, все ли члены правления в сборе. Фру Сальвесен сумела созвать их в рекордно короткий срок. А теперь сидела справа от Хермансена и перебирала бумаги, пока он не начал говорить.

— Создалась совершенно новая ситуация! — начал Хермансен, но его сразу же прервал Лейвестад, всего-навсего заместитель председателя.

— Замечание к повестке дня!

— Слово имеет Лейвестад, — Хермансен бросил неодобрительный взгляд на Лейвестада, заместителя.

— Я хочу обратить внимание на то, что согласно параграфу третьему постановления проект повестки дня должен рассылаться минимум за двое суток до собрания правления за исключением совершенно экстраординарных случаев.

— Ситуация как раз экстраординарная. Позже у нас будет возможность обменяться мнениями, — Хермансен для верности снова постучал молоточком. — Правление уже знакомо с тем, что произошло. Не впервые мы ставим на повестку дня вопрос о семье Андерсена...

— Слишком часто, — фру Сальвесен сказала это шепотом, чтобы не прервать оратора.

— По-моему, следует сказать, что ни их образ жизни, ни порядок на их участке никоим образом не удовлетворяют этическим и эстетическим требованиям современного общества, — Хермансен сделал заметку в блокноте, поскольку Лейвестад снова поднял руку. Некоторые из членов правления воспользовались паузой, чтобы высказаться.

— Он позорит кооператив!

— Теперь у них есть средства, чтобы купить себе квартиру!

— В другом конце города! — это сказала фру Сальвесен, и Хермансен предостерегающе поднял палец.

— Слово имеет херр Сэм! — воцарилась тишина. Сэм был теолог и работал в университете. Домом в кооперативе поменялся с одним руководителем филиала, совершившим растрату. Обмен великолепный. Через месяц после въезда Сэма уже выбрали в правление, одновременно сделали руководителем молодежного клуба кооператива. Его речи всегда отличались деловитой весомостью и производили впечатление.

— Я не придаю большого значения таким вещам, — сказал он серьезно. — Пусть семья живет даже в палатке — мне безразлично. И если я реагирую, то в первую очередь из-за молодежи. Влияние... Хорошо, на этом я могу закончить, но мой опыт преподавательской работы в высшей школе научил меня, что значит влияние среды.

— Отказываюсь от слова, — сказал Лейвестад, сидевший все время с поднятой рукой.

— Я тоже, — сказал Рошер-Теодорсен. — Я полностью согласен с Сэмом. Дети!

— Да, но у вас-то детей нет, — несколько насмешливо сказала фру Сальвесен.

Жена Рошер-Теодорсена была на пятнадцать лет моложе супруга и не упускала случая критически высказаться о его мужских достоинствах. Рошер-Теодорсен заметно покраснел, и Хермансен поспешил перевести беседу в нужное русло.

— У Андерсена появилась возможность создать нормальные условия жизни для себя и своей семьи. Правление, конечно, поможет ему всем необходимым.

Фру Сальвесен снова взяла слово.

— Когда у таких людей заводятся деньги, это ни к чему хорошему не приводит. Он как был так и остался неотесанным шофером грузовика.

— Профессия тут совершенно ни при чем! — Хермансену снова пришлось прибегнуть к молотку. — Снобизм — неизвестное у нас понятие. Выполняем ли мы умственную или физическую работу, мы все... — он сделал красноречивый жест. Все кивнули. — Второй неписаный закон — невмешательство в личную жизнь, — продолжал Хермансен. — В жилищном кооперативе все имеют право жить своей жизнью. В определенных рамках. Андерсен преступил эти рамки — запустил свой участок, оскорбляет чувства других, проявляя презрение к тем правилам, на которых зиждется общество, — он говорил тихо и серьезно, слова звучали весомо, как слова судьи, читающего пункты обвинения перед вынесением приговора. — Кооператива как такового не касается, что делает семья в своих четырех стенах. Но раз семья стала обладателем крупной суммы, мы можем потребовать, чтобы Андерсен немедленно привел в надлежащий порядок дом и сад. Мы, — он кивнул в сторону фру Сальвесен, — позволили себе составить предложение в четырех пунктах. Я как председатель считаю, что правление должно действовать безотлагательно!

Опытный председатель Хермансен всегда обосновывал свои предложения с деловым красноречием, сегодня находился в прекрасной форме, а вносимые предложения были жемчужинами искусства формулировок, хоть все время и мешали крики, доносившиеся в открытое окно.

Шум то нарастал, то затихал, точь-в-точь как на стадионе, когда назревает гол. Сделав паузу, Хермансен заметил: собравшиеся не следят за его речью, а уставились в окно, проявляя все признаки смятения.

— Может быть, закрыть окно? — произнес он, но в тот же миг тоже вытаращил глаза.