Андерсенам - Ура!

Вернувшись домой, он заметил слабое мигание света за гардинами в спальне и включил свет. Двуспальная кровать по-прежнему стояла на своем месте, но постельного белья на половине жены не было. Промокший до костей, он стоял у кровати, испытывая несказанное облегчение. Как в общем разумно построены эти дома и как предусмотрителен был он сам, убедив строительный комитет в необходимости оборудовать подвальную часть дома как гостиную с камином!

Он бродил по верхней гостиной, согревшись, ходил босиком, в халате. Какое наслаждение смотреть на окружающие тебя вещи. Немного рассердило отсутствие бутылки с коньяком, но и то хорошо. Ему не нужны стимулирующие средства, он обойдется без допинга. Хермансен чувствовал себя в великолепной форме, И начал планировать военный поход. Хлопнула входная дверь, и на мгновение он испугался, что это жена. С выяснением отношений лучше подождать до завтра.

Но это был Эрик. Он шел крадучись, а увидев отца, остановился.

— Привет, Эрик! — сказал Хермансен и встал.

— Привет! — Эрик немного поморгал глазами. — Где мама?

— Спит в каминной гостиной.

— В каминной гостиной?

— Да, так холодно, что она решила затопить камин.

— Да ну? — Эрик посмотрел на лестницу, ведущую в подвал, и двинулся было к перилам.

— По-моему, она спит. Садись, Эрик!

Эрик недоверчиво смотрел на отца — голос у того звучал совсем необычно.

— Говорят, мама выкорчевала всю живую изгородь?

— Да, мы решили это сделать. Сальвесену очень хотелось избавиться от изгороди, и мы не стали возражать. Хочешь стакан пива?

— Пива?

— Я тоже выпью стакан!

Эрик сел на краешек дивана и не шевелился до тех пор, пока Хермансен вернулся с бутылкой пива и двумя стаканами.

— Твое здоровье, Эрик!

— Твое! — Эрик выпил стакан до дна и украдкой бросил взгляд на мокрый пиджак отца.

— Где ты был?

— Я немножко прогулялся, — просто ответил Хермансен.

— В такую погоду?

— Мне нужен моцион. А ты где был?

— У Андерсенов, — сказал Эрик и уставился на отца упрямым взглядом.

— Правильно, — невозмутимо сказал Хермансен — Я видел тебя, когда проходил мимо.

— Я хожу куда хочу, — сказал Эрик.

— В твоем возрасте я делал то же самое. А куда вам еще ходить, хотел бы я знать? Здесь молодежи и пойти некуда.

Эрик налил себе второй стакан, остатки из бутылки.

— Когда я был молод, мы ходили в клуб. Во всяком случае, по субботам.

— А что вы там делали? — судя по выражению лица, беседа начинала интересовать Эрика.

— Танцевали!

— Танцевали?

— Но тогда танцевали другие танцы. Вальс, фокстрот, танго. А что вы танцуете?

— Всего понемножку, — Эрик выпил до дна.

— Кажется, есть какой-то танец, который называется свинг?

— Что-то не слышал, — уклончиво ответил Эрик.

— А твист?

— Шейк, — сказал Эрик.

Хермансен перелил остатки из своего стакана в стакан Эрика.

— Шейк? А как он танцуется?

— Ну, определенных правил нет. Танцуешь как хочешь.

— Вот как? — произнес Хермансен, как бы обдумывая ответ. — Да, теперь все иначе, песни и музыка то же другие. В мое время пели «Золотое колечко» и «Следи хорошенько за своим сердечком, Маргрете!».

— Я слышал эти песни в концерте по заявкам.

— А теперь «Битлз», да?

— У нас много хороших ансамблей и в Норвегии!

— Какие же?

— Например, «Четыре черта», — глаза у Эрика не много затуманились, может, подействовало пиво. — Но сейчас они вообще-то уже не в форме. На сегодня популярны «Билли Дилли».

— «Билли Дилли», — повторил Хермансен и записал в свой блокнот.

— А почему ты спрашиваешь? — подозрительно спросил Эрик.

— Мы просто хотели устроить маленький вечер, юбилей.

— Здесь, в поселке?

— Да, в убежище. И конечно, нам хотелось подобрать такое, что нравится молодежи.

На первый взгляд ничего сенсационного в ближайшие дни не произошло. Каждое утро караван машин выезжал из поселка, женщины занимались домашними делами, ходили в магазин.

Сбыт в кооперативном магазине значительно повысился, об этом по крайней мере свидетельствовал наплыв покупателей. И в самом магазине, и перед ним всегда было полно людей — верный признак того, что назревает какое-то событие. Конечно, комментировался и эпизод у живой изгороди. А когда позже стало известно, что обе жены перебрались в подвальные гостиные, соседи не могли не сделать того вывода, что отношения в супружеских парах не таковы, как бы следовало.

— Но жителей поселка занимало не только это. Пошли слухи о юбилее, который будет отмечаться в убежище. Там за закрытыми дверями стучали молотками, столярничали. Шестнадцого июля днем на столбах и на специальной доске были расклеены объявления. С необычайной точностью Хермансен и фру Сальвесен назначили время — в половине шестого, за полчаса до свадьбы Андерсенов, рассчитав, что даже тот, кто решил пойти на свадьбу, сначала заглянет в убежище, чтобы послушать «Билли Дилли», которых Хермансену после долгих переговоров удалось-таки пригласить.