Андервуд. Том 3

Крысолюд поднял его и понёс на обочину, полную сталагмитов и притаившихся слизней. Бросок — и тело Ника упало как мусор. Ещё вчерашний Брогг, приятель и просто хороший парень, без лишних церемоний отловил слизня и присел рядом со Жнецом.

— Пора ужинать, жри, — он прислонил к ногам Ника эту гадость и держал, пока трусливый санитар подземелий не присосался к мясу.

Кислота выделилась, и хоть парень не был мёртв, это не помешало белёсой жирной личинке насладиться человечинкой. От новой накатившей боли его вырубило. Последнее, что он видел — это удаляющиеся ноги крысолюда.

«Не забуду. Никогда не забуду».

Спустя какое-то время Ник очнулся от жгучей боли в груди. Открыв глаза, он увидел, что со всех сторон его окружили падальщики. Кто в ногах, кто на груди, один со спины и самый наглый лез склизкими усиками ему в лицо, будто собака, принюхиваясь к неизвестной пище.

Он разом ощутил по всему телу наплыв ожогов и попытался стряхнуть уродцев.

Однако те крепко уже устроились, и отпускать свой ужин не собирались. Двигаясь, он только разбередил раны. Поблизости варанов уже не было. Брогг бросил его подыхать в точности с приказом Ганса — как последнюю псину.

Левая рука дотянулась до липкого тела слизня, одного из шести, что ему сейчас вредили, и крепко сжала желеобразную кожу. Так, что вырвала кусок.

Извиваясь, тварь забулькала, но, как безмозглая скотина, всё равно не могла отказаться от пищи. Видимо, в этой части пещер они давно не ели вкусненького.

Борьба продолжилась. Один за другим он вырывал куски, пыхтел, зрение то и дело пропадало, но Жнец заставлял себя не терять сознания — иначе это будет в последний раз, когда он увидит свет.

Вдруг его усилия увенчались успехом, и раненый слизень отпустил бедро. Оставляя склизкий след, эта личинка, работая всем телом, кинулась прочь. Остальные тоже отлепились и поползли вверх по стенам.

Ник сглотнул от облегчения: кажется, ему дали шанс. Привстав на локте, израненный человек осмотрелся и понял, почему падальщики ушли — на него из темноты красными глазами пялился пещерный волк.

Этот зверь тоже был ранен. Кровь стекала с туловища на лапу, он был исхудалый, шатался, но всё ещё страшен для большинства обитателей этих мест. Рыча, хищник приближался к счастливому подарку судьбы. В таком состоянии он навряд ли бы догнал серьёзную добычу, а тут привалило несколько десятков килограммов отборного мяса. Самое то, что бы насытится и зализать раны.

Голова Ника лежала на каменном полу — он уже понял, что если судьба подкинула неприятностей, то будет сыпать до самой макушки. Такова жизнь. День сменяет ночь, жизнь — смерть, всё в едином цикле. И надо же было им встретиться с этим хищником именно в таких обстоятельствах?

Рык усиливался, клокоча из утробы волка. Он подошёл на расстояние рывка и внимательно следил за человеком. Всё, что ему осталось — добить жертву. Он уже чуял его кровь. Наконец, настала та секунда перед броском, когда всё живое замирает и слышен только стук сердца.

Человек прикрыл глаза. Пора!

Зверь прыгнул. Пасть щёлкнула, но… Почему так больно? Что это? Ничего не понимая, хищник пятился назад, царапая когтями камень. Толчок, и ему это удалось. Тело человека, нет, какого-то странного создания, впилось ему в шею и не отпускало. Облезлый пещерный волк чувствовал, что попал в западню.

Он тащил и тащил за собой «добычу», визжал, скулил, рвал когтями этого полумёртвого противника, но всё напрасно.

Его душили. Ему перегрызли горло, а потом хрустнула шея. Монстр присел на лапы и смотрел в пол, глаза закатывались, конечности давно перестали шевелиться, и вскоре вздымающийся живот замер. Зверь испустил дух.

Ник разжал крокодильи челюсти.

«Не сегодня, дружок».

Метаморфоза была мерзкой, но он заметил одну особенность. В личине хладнокровной рептилии отравление переносилось легче. Вероятно, это связано с высоким болевым порогом крокодилов. Ник даже смог отползти в сторону, хоть это и далось нелегко.

Беглый обыск отобрал ещё одну надежду — антиболевой амулет Брогг всё же изъял у него, как и плащ с прочими артефактами, облегчавшими жизнь.

Ник был один в богом забытых пещерах, умирающий, без еды и каких-либо сил сопротивляться новым тварям. Единственное, что его спасало от неминуемой гибели — это невосприимчивость к температурам и крепкий иммунитет.

Он мог валяться в любой луже, никакие переохлаждения или воспаления лёгких ему не страшны.

«Ну да и без них всë скоро превратится в камень».

Ник откашлялся кровью и сел, прислонившись к стене. Труп волка был совсем рядом. Слизни пока не спешили его обрабатывать. Боялись другого хищника. Сейчас это единственный источник пищи на многие дни вперёд.

Эта мысль не была для него ужасной, скорее прозвучала в мозгу прагматичным тоном. Простая математика, цифры и факты. Да ему больно и противно жрать волчатину, но придётся. Даже если желудок потом вывернется наизнанку под действием окаменения, но что-то да усвоится. Сейчас любые средства хороши, чтобы выжить.

«Я всеяден».