Андраник Армянский

Этими воинами были националисты, дашнаки. Они сражались за Армению, за армянский народ, потому что не знали, как иначе можно сражаться за жизнь, достоинство и родину. По-другому в мире не бывает. Только пушками. У дипломатов не нашлось времени заниматься Арменией. Выбранный дашнаками путь был плох; он был ни к черту, но это были великие люди и делали они то, что должны были делать. И тот армянин, который их презирает и ненавидит, либо невежествен, либо предатель. Они совершили смертельную ошибку, я знаю, то была смертельная ошибка, но это был единственный возможный выход. Короче, войну они выиграли. (Войны никогда не выигрываются, просто это слово используют исключительно для экономии места и времени.) Так или иначе, нация не погибла целиком. Жители Армении мерзли, голодали, страдали от болезней, но солдаты выиграли свою войну, и Армения стала страной с правительством, с политической партией – дашнаками. (Грусть накатывает, когда вспоминаешь о тысячах убитых, но я славлю солдат, тех, кто погиб, и тех, кто выжил. Всех я славлю и люблю, а тех, кто пошел на компромисс, я всего лишь люблю.) То была роковая, но благородная ошибка, позволившая Армении стать Арменией. Конечно, это была очень маленькая, очень незначительная страна, окруженная со всех сторон врагами, но зато на протяжении двух лет Армения была Арменией, Ереван – ее столицей. Впервые за тысячи лет Армения была Арменией.

Я знаю, как глупо этим гордиться, но ничего не могу поделать с собой, горжусь, и все тут.

Воевали, разумеется, с турками. Все прочие враги хотя и были начеку, но не так активны. Когда же подвернулся удобный момент, один из этих врагов (не из ненависти, а во имя любви) в одночасье совершил то, что туркам не удавалось сделать сотни лет. (Турки были честнее: их ненависть была неприкрытой.) Это были русские. Те, новоиспеченные. Вообще-то это были те же самые, прежние русские, только они придумали новую теорию о братстве людей на земле. Они навязались Армении в братья, взяв ее на мушку. Но если они искренне верили в свою идею, никто на них не в обиде. Они убили всех командиров армянской армии, но и за это их никто не винит. Очень немногим в Армении захотелось становиться братьями этих самых новых русских, но армяне голодали и были измотаны войной, поэтому восстание против русских было коротким и трагичным. Оно моментально захлебнулось. Но, похоже, миру просто не хотелось, чтобы у армян была своя страна, даже через тысячи лет, даже после того, как больше половины армян Малой Азии были истреблены. Просто этого не хотелось русским. И вышло, что командиры армянской армии оказались преступниками, вот их и расстреляли. И все. Русские братья их расстреляли, и дело с концом. А потом сказали армянам, что им нечего опасаться. Турки их больше не потревожат. Проникнутые братскими чувствами русские солдаты маршировали по улицам армянских городов и говорили всем, что бояться нечего. У каждого солдата была винтовка. В Армении царила атмосфера великого братства.

Я сидел в кабинете дяди, далеко-далеко, в Калифорнии. «К черту, – сказал я, – кончено, можно начать забывать Армению. Андраник умер. Страна погибла. Великие державы суетятся вокруг новых проблем. К черту, к черту, я – не армянин, я – американец».

Ну, если откровенно, я и то, и другое, и ничто. Я люблю Армению, и я люблю Америку, я принадлежу им обеим, но я всего-навсего житель Земли, как и вы, кто бы вы там ни были.

Я пытался забыть Армению, но не смог. Моя родина Калифорния, но я не могу забыть Армению. Так что же все-таки такое наша родина? Какое-то особенное место на земле? Реки? Озера? Небо? Может, луна там восходит как-то по-другому? А солнце? Или наша родина – это деревья? Виноградники? Травы? Птицы? Скалы? Холмы? Горы? Равнины? Температура воздуха весной, летом и зимой? Пульс живой природы? Может, это дома и хижины, улицы городов? Столы, стулья, чаепития и разговоры? Может, это персик, созревающий на ветке в летнюю жару? Может, это мертвые в земле? Может, это те, кто еще не родился? Может, это речь? А может, напечатанное слово родного языка? Написанная там картина? Песня? Танец? Или родина – это молитва, вознесенная в благодарение за воздух, воду, землю, огонь и жизнь? Может, родина – это глаза людей, их улыбки, их горе?

Не могу сказать наверняка, знаю только, что все это растворено в нашей крови, как воспоминание. Все это живет в человеке. Ведь я был в Армении, был, видел своими глазами, я знаю. Я побывал там, и вот что я оттуда вынес: человек на земле – не что иное, как трагичное смертное существо, будь он хоть король, хоть нищий. Я хочу, чтобы люди прозрели, уразумели, наконец, эту истину и прекратили убивать друг друга, потому что я верю в то, что существуют и другие достойные способы становиться великими. Я верю, что возможен исход, результатом которого будет жизнь, а не смерть. Какая разница, к какому народу принадлежать и какие политические теории исповедовать? Разве от этого уймется хоть ненамного боль и скорбь смертных? Разве нас это осчастливит, сделает могущественнее?