Андреевский крест

— Вверх, — махнул он рукой и оскалил крупные, натурально конские, зубы. — Тут близко должно быть.

— Смотри, моряк, — криво ухмыльнулся Коленок и закурил. — Никто тебя за язык не тянул.

— Зуб, на, — не понял шутки Поц. — Если древняя баба че-каво и зарыла, так это должно быть здесь. Карты не врут.

— По пивасику? — вдруг, ни с того ни с сего возбудился Саня. — А, Андрюх? Раз приехали?

— Холодно, — который уже раз дернул плечами я.

— Тогда — водочки? — пуще прежнего обрадовался тот. — Пописят!?

— Можно, — качнул мордой конь.

— Соображай, — разрешил я. Мне и самому так сказать на сухую по здешним "достопримечательностям" лазать не улыбалось. Ну и надежда была, что старое народное средство уймет наконец давящее на душу предчувствие, что зря мы сюда заявились.

Вот что в "чирке" мне нравилось — его ровный и плоский капот. Настолько мало покатый, что пластиковые стаканчики и вскрытая банка с огурцами и не думали укатываться. Рядом хватило места и наломанному кусками хлебу, и пакету с сосисками — их много, должно было хватить и на жарку.

— Давай тост, Ганс, — ладонь у Поца огромная. Маленький стаканчик скрылся в ней целиком. Мореман вообще редко называл меня по кликухе. Только когда сильно волновался.

— Ну, — поднял и я емкость со святой жидкостью. — Чтоб у нас все было, и нам за это ничего не было!

— Гы-гы, — плюнув от возбуждения крошками, заржал Санек. — В тему задвинул!

— Слышь, командир, — вернув пластик капоту джипа, и хрустнув огурцом, поинтересовался Поц. — А если мы клад выроем, типа государство может его у нас отобрать? Типа там двадцать пять процентов нам, остальное типа стране?!

— Сколько у государства не воруй — своего все равно не вернешь, — отвлекся на минутку от подсчета "бульков" взявшийся разливать по второй Коленок. И снова чужими словами. Я его с детсадовских времен знаю. Сам бы он до такой глубокой мысли бы ни за что не догадался.

— Типа государство — это кто? — коварно осведомился я.

— Ну, типа — менты. Или эти… Чиновники.

— А они — кто?

— Легавые и попрошайки, — выдал свою версию как-то подозрительно быстро захмелевший Санек.

— Хрен, — хмыкнул я. — Они — это народ. У нас в конституции так писано. Типа государство — это народ. Это, Поц, че выходит? Выходит, будто это типа народ у нас станет клад отбирать?

— Народу в дыню, — прорычал Коленок. — Загрызу!

— Базаров нет, — расслабился Поцман.

— Ну, прими, Господи, за лекарство, — выдохнул я, поднимая стакан. — Пьем и идем искать место.

Запасной тары набрать не догадались — стаканчика было всего три, и пришлось позаботиться о их сохранности. Продукты просто прикрыли пакетами и бросили на капоте, а пластик и, на всякий случай, открытую бутылку водки убрали в салон.

Пока мы с Саньком хозяйничали, Миха добывал из багажника лопатки. Это его "царство". Туда к нему лучше не лезть. Там какие-то свертки с коробками. Все в полном порядке, ничего ниоткуда не торочит, не бряцает и не пачкается. Второе запасное колесо и то отдельно упаковано в специально сшитый брезентовый чехол. А пара бейсбольных бит и ментовский "демократизатор" ждут своего часа в карманах на тыльной стороне задних сидений. Вот и саперные лопатки — три штуки, по числу "археорогов" — в выделенной для них китайской сумке с "абибасом".

Такого добра у Поца в гараже хватает. Мы однажды вместе с краснополянинскими на пригородном полустанке поезд Москва-Пекин данью обложили. Прибарахлились знатно. А Поцу вот еще сумки приглянулись. Импортные челноки не возражали. Да и куда им. Это в кино они мастера кунг-фу. А у нас — просто маленькие, полтора метра в прыжке, желтолицые человечки, по преступному упущению, не делившиеся раньше с братвой барышами.

Светлое пятно в заметно посветлевших тучах склонилось к западным хребтам. Подул ветер, унося с собой висевшую прежде над террасой речной долины растворенную в воздухе влагу. Эти ли природные игры, или сто грамм сорокоградусной в желудке, только хандра моя куда-то отступила. Мокрые камни, так и норовившие вывернуться из-под подошвы и сырая трава, мигом промочившая низ джинс, перестали раздражать.

Да и вообще, время хоть и клонилось к вечеру, стало как-то светлее. Не так беспросветно. Оказалось, что горные склоны вокруг чуть не сплошь были покрыты розовым налетом цветущих кустов. А когда ветер раздвинул в стороны зацепившиеся за скалы лохматые облачка, вдруг такие просторы открылись — дух захватывало. Наш, получается — левый, берег Катуни был существенно выше правого. Стали видны уступы террас — древних берегов, бесчисленное количество раз менявшей русло реки.

А то место, куда привел нас наш Сусанин в тельняшке, хоть и маскировалось под один из доисторических берегов, наверняка им не являлось. Чудно даже, как так вышло, что этим, настолько примечательным местом до сих пор не заинтересовались ученые?