Андреевский крест

– Кстати! А почему архипелаг Петли? Откуда такое название? – Это Любка. И слава богу, что у нее любопытство проснулось. Что-то она загрустила совсем, когда вернулся я один. Без ее мужа. У портала так вообще побелела вся и в руку Натахи моей так вцепилась, клещами хрен оторвешь. – Они как-то объяснили?

– Да там все просто, Любань. Течения там. Вдоль северного берега Ножа на северо-восток теплое течение прет. Китобои говорят – так давит, слабый гребец и не вытянет против него. А обратно, на юго-запад – это уже южнее Андреевского, – там холодная река. И получаются наши острова вроде как в петле.

– Интересно! Очень интересно! – У Егорки даже глаза заблестели. Его хлебом не корми, дай какую-нибудь научную загадку поразгадывать.

– Андрюша, – твердо, поджав губы, сказала Ирка. – Ты сказал, что обещал туземцам помощь. В чем? И чего это нам будет стоить? И почему вы вообще полезли не в свои дела? Ну отдали бы того алкаша алтайского этим… халатам…

– Кхаланам.

– Кхаланам, халатам. Да какая разница? Мы-то тут при чем? Жили как-то люди без нас сотни лет и еще столько же проживут. А мы…

– Ирина! – как-то, на мой взгляд, слишком уж резко и грубо одернул жену средний.

– Ир, – куда мягче, чем, честно говоря, хотелось, принялся объяснять я. – Нам там жить. Пойми! Мы многое не знаем. Но то, что здесь, возможно, уже скоро наступит такой атас, что земля под ногами загорится, – это абсолютно точно.

– Может, тот мир все-таки не совсем наш, – вяло припомнила в который уже раз свои старые аргументы Егорова супруга.

– Я начал один эксперимент, – хитро улыбнувшись, вдруг признался ученый. – Упаковал кое-что в цельнометаллический кофр… в алюминиевый, чтоб коррозия ему была не страшна. В общем, я съездил в окрестности Ордынского, нашел приметное место и закопал там послание самим себе. Осталось только посетить тот холм с той стороны порога, чтоб убедиться в полной идентичности миров.

– Красавчик, – кивнул я. – Бутылку коньяка-то догадался в свой сундук сунуть? Прикинь: напиток с пятисотлетней выдержкой!

– Да при чем тут это? – вскинулся Егорка. – Я там разные материалы положил, чтоб выяснить влияние времени на способность… Бли-и-ин, Андрюха! Про коньяк – забыл!

– Так чем ты обещал помочь туземцам? – твердо стояла на своем Ирина.

– Продукты, медикаменты, посуда, орудия труда. – Я пожал плечами. Слов не хватало, чтобы выразить всю глубину разочарования в мыслительных способностях своего высокоученого братца, а тут еще эта мегера доставала. – Все, что поможет деревне благополучно пережить сезон штормов.

– Что мы получим взамен?

– Ничего.

– Как это? Ничего?! Андрюш?

– За помощь – ничего, – подтвердил я, улыбаясь до ушей.

– Да ты… Ты представляешь, в какие деньжищи это нам выльется? – вспылила уставшая от вечного безденежья женщина. – Кормить три месяца сотню человек народа?! Пусть изобретают, чем с нами рассчитываться. А бесплатно жрать не получится. Хрен им, а не мои деньги! Понял?!

– Понял, – легко согласился я. Только улыбаться уже перестал. – Ты, Ирочка, чего блажишь, как потерпевшая? Ты меня, старого хулигана, будешь учить, как лохов разводить?

– Фу-у-у, – шумно выдохнула Егорова напасть. – Так и знала, что ты что-то придумал. Что как-то с них деньги все равно вытянешь.

– Не деньги, – поправил я неуверенно заерзавшую под моим суровым взглядом Ирину. – Самое ценное для нас в том мире. Но не деньги.

– Золото? Камни? Жемчуг? – Глаза банковского экономиста алчно вспыхнули.

– Люди! Самое ценное там – люди. Кто-то же должен будет там на полях работать, дома нам строить, рыбу нам на стол ловить. Вот за эту, как ты говоришь, жратву мы людей у них и получим.

– Чего они, рабовладельцы, что ли?

– А нам рабы и ни к чему. Там добровольцы нужны. Такие людишки, чтоб впахивали, спины не разгибая на нас, еще и Бога молили о нашем здоровье.

– Это как?

– Да так. Ты вот только картинки видела. Фотографии. А я своими глазами их дома в деревеньке наблюдал. Ужас. У нас вагончики-бытовки на стройке куда лучше. А в сырой землянке овражной нам с Лехой и переночевать пришлось. Там-то в голову тема и пришла, как их подтолкнуть добровольно под нашу руку прийти.

– Был вариант, чтоб не добровольно? – хмыкнула Любка. Не ведала она, что авторство другого варианта, с принуждением к сотрудничеству с помощью грубой силы и детища Михаила Тимофеевича Калашникова, как раз ее благоверному и принадлежало.

– Как не быть. Был, – признал я. – Не особенно и сложно. Пяток крепких бычков со стволами. Один заход с демонстрацией силы, показательная казнь самого дерзкого и предъява вечного, неизбывного долга. Потом только нужно было бы по лесу с оглядкой ходить, чтоб стрелу какую-нибудь шальную из безымянного куста не словить, и за крысятничество и бегство жестоко наказывать…

– Ну… это как-то… – Любаня покачала головой, – неправильно.

– Ага. Не по-человечачьи. Мы с твоим тоже так решили.

– А как тогда? – Это уже Ирина. Уж ей-то, заслуженному огороднику и садоводу, не знать, каким адским трудом достаются разносолы на столе? И если эту работу можно спихнуть на кого-то другого, мнится мне, она первая это сделает.