Андрей Белый

Носителем второго типа «морали» в романе «Москва» выступает гротескный обыватель Грибиков – злобный старик «с видом скопца и старьевщика», олицетворяющий торжествующее мещанство, воинствующую пошлость и воистину сатанинское зло. Этот отвратительный персонаж потребовался писателю, дабы наглядно показать, даже самому неискушенному читателю, к чему может привести обывательская этика одномерного человека, сдавленного тисками тоталитарного режима: он становится трусливым мещанином, доносчиком, извергом и палачом. Нравственные «ценности» таких людей сливаются со всемирным злом, носителем которых является злокозненный демон Ариман – воплощение вселенского дьявола. В людях и литературных персонажах, подобных Грибикову, как в капле воды, отображена та воистину апокалипсическая ситуация, когда силы зла начинают одерживать победу над силами добра и превращаются в принципы государственной политики, с коей, увы, каждодневно приходилось сталкиваться и Белому, и его адресату – Иванову-Разумнику. Отсюда вытекает также высказанная Белым идея о необходимости революционной борьбы «космэтики» с мировым мещанством, коренящимся в мировом зле.

Свою абсолютно крамольную мысль автор «Москвы» формулирует следующим, несколько абстрактным, образом:[60] «<…> Ведь образ урегулированного государства, „этического“, подсматривающего поступки других, доносящего и изыскивающего средства к их пресечению путем закона, и есть Грибиков, человек-паук, человек-удав; если хотите, Грибиков, т. е. мелкий мещанин, есть бредовой образ по всей земле водворившегося принципа государственности, построенного на „морали“ и только морали. Грибиков, конечно, – предел дегенерации „морали мещан“; но он и „мораль“, отрезанная от космического ритма, – одно и то же».

Упоминание в данном контексте «космического ритма» тоже не случайно. Эта тема занимала и глубоко волновала Белого на протяжении всей его жизни. Проблема ритма, как ее понимал Андрей Белый, – классическая философская проблема ВРЕМЕНИ. Просто ритм – не абстрактное, а конкретное смодулированное время, а космический ритм – упорядоченная гармония Вселенной. В обыденной жизни ритмика проявляется в конкретных и хорошо известных формах – музыке, танцах, пении, стихосложении, в «застывшем» виде – в орнаменте. При этом проблема заключается не только в том, как понять и определить ритм (здесь известны, по крайней мере, три взаимоисключающих подхода), но и в том, кто и как этот ритм создает. В земных, так сказать, координатах: ритм творит человек – от самых примитивных выражений (например, ударов барабана или бубна, плясок и танцев) до самых величественных (например, симфоний или церковных ораторий). Человек и есть творец ритма – это понятно без каких-либо разъяснений. Но кто, в таком случае, создает ритмику и гармонию Вселенной? Тоже Творец? Но, как известно, природа творит самое себя, она есть causa sui (является «причиной самой себя»). Следовательно, космическая ритмика и гармония заложены в самом фундаменте Мироздания и проявляются в творческой деятельности конкретных индивидов, являющихся неотъемлемой частью самого этого Мироздания.

Макрокосм (Вселенная) проявляется в Микрокосме (Человеке); это – прописная истина. А. Белый и раньше утверждал: «Появление Макрокосма в развеянном микроскопическом мире есть знак; <… > Макрокосм, к нам спустившийся, не обычный эмпирей, он есть эмпирей, или страна существа, обитающего под коростой понятийной мысли, где нет ни материи, ни мысли, ни мира в ветшающем смысле. <… > Макрокосм проступает во всем; передвигаются всюду пороги сознания к истокам познаний, где древним хаосом запевают в нас „физики“: Анаксимандр, Гераклит… <…>»