Андрей Белый: Разыскания и этюды

Москва. Середина марта (ст. ст.) 1907 г.

Милый, глубоколюбимый Дима!

Я удивлен: разве Зина не получила двух моих писем?[1014] Я послал заказными. Скучаю о Вас. Скучно и нудно в Москве[1015]. Все время недомогание: простуда, кашель. Цели впереди — никакой. Руки падают. Это не отчаяние. Я бодр духом. Я готов ждать года внутреннего успокоения. Но сейчас цели — никакой: это факт. Свет будет. Будет новая земля и новое небо[1016]. Мы умрем: мы не увидим будущего. Мы — рядовые, которым не дано начать, ни исполнить. Мне думается, что наш подвиг — истинное сознание и только. И вот я сознаю истинность нового религиозного сознания, но сделать ничего, ничего не могу. И потому хочется повторять без конца: свет впереди — цели никакой. Образочек Ваш со мною. Часто смотрю на него — молюсь. Переписываюсь с Татой[1017]. Сплю. Тону во всякого рода истериках. Но если Вы меня будете укорять, я могу защититься: что же мне делать? Людей нет. Вы — далеко. Люба меня ненавидит. С мамой мне трудно долго быть. Я ни на кого не ропщу. Не унываю. Не падаю духом. Сознание мое ясное. Но с сознанием никуда не уедешь. И вот вдруг становится скучно, скучно. Вздохнешь — ляжешь спать; проспишь до вечера. Вечером сидишь под самоваром. Иногда пойдешь на люди. Люди или злобно на Вас поглядывают, или глядят в рот, соглашаясь со всякой моей ерундой. В первом случае неловко. Во втором скучно.

Остается одно: с самим собой спать, чтобы не чувствовать боли, на людях быть манекеном, чтобы они не коснулись больного места.

Милый Дима, но это все ничего. Мне весело от покорности моей. Бунта нет. Есть тишина. Тишина затворничества, отречения. Помолитесь за меня. Господь с Вами[1018].

Любящий Вас Боря.

5. Д. В. ФИЛОСОФОВУ