Андрей Боголюбский

Князю — особенно поначалу — приходилось считаться с подобными настроениями. Любопытные сведения на сей счёт привёл в своей «Истории…» Василий Никитич Татищев. Рассказывая (под 1160 годом) о намерении Андрея навсегда переселиться во Владимир, историк XVIII века так развил мысль московского летописца: «…ростовцом и суздальцом, яко старым градам и княжеским престолом, весьма то было противно и, сколько могли, препятствовали, представляя, что сии грады издревле престольные». И Андрей, «не хотя народ озлоблять, жил в Суздали, а во Владимир часто ездил на охоту и пребывал по неколику дней». Или, как сказано в другом варианте «Истории…»: «…он же, яко на ловы ездя ко Владимиру (то есть делая вид, будто уезжает на охоту. — А. К.), нача ту почасту жити»^{148}. Возможно, Татищев преувеличивал, реконструируя взаимоотношения между князем и его подданными. Но летопись и в самом деле нередко застаёт Андрея в начальный период его княжения в Суздале и Ростове.

Пройдёт несколько лет — и Андрей подавит всяческие проявления оппозиции своей власти. Вече, которое поначалу собиралось, наверное, в Ростове или Суздале, полностью потеряет при нем своё значение (во всяком случае, в годы княжения Андрея о нём ни разу не будет упомянуто в летописи). Всё меньше Андрей будет считаться и с мнением суздальских и ростовских «мужей». Мы ещё будем говорить о крутом повороте в его политике, когда он изгонит из княжества младших братьев и племянников — как возможных претендентов на княжеский стол, а также старых бояр своего отца — как возможный источник смут и беспокойства. Однако само недовольство — пускай и глухое, подспудное — никуда не исчезнет. Оно даст о себе знать сразу же после смерти Боголюбе кого. Когда в княжестве начнётся война за его наследство, ростовцы и суздальцы поддержат не братьев Андрея и не его сына, а его племянников, и с угрозами обрушатся на жителей Владимира, именуя их своими «холопами» и «каменьницами» («каменщиками»), отнюдь не достойными иметь своего князя, но лишь посадника, — как это, собственно, и было раньше, до Боголюбского^{149}. Само прозвище, данное владимирцам, весьма показательно: «каменьници» — это не просто ремесло, но один из очевидных источников раздражения для жителей других городов.

Но даже обосновавшись во Владимире и Боголюбове, Андрей отнюдь не махнул рукой на старые княжеские города. Каменное строительство — пускай и не в таких масштабах — велось при нём и здесь. Правда, относительно Суздаля об этом можно говорить сугубо предположительно, ибо прямые сведения на сей счёт имеются лишь в поздних и потому не внушающих доверия источниках[56]. А вот возведение зодчими Андрея Боголюбского грандиозного Успенского собора в Ростове — факт хорошо известный. И в биографии самого Андрея, и в истории Северо-Восточной Руси строительство это приобрело особую значимость. Не столько благодаря искусству Андреевых зодчих, сколько по иной причине.

В 1160 году в Ростове случился страшный пожар, уничтоживший едва не весь город. «Того же лета погоре Ростов, — сообщает суздальский летописец, — и церкви все, и сборная дивная и великая церквы Святое Богородице [сгоре]»^{150}. Созданная «от древ дубовых», церковь эта производила необыкновенное впечатление на современников: была «чудна и зело преудивлена», так что казалось, будто «такова убо не бывала, и потом, не вем, будет ли», как написал один из книжников. Позднейшие летописи сообщают, что она простояла 168 лет, то есть была построена в 992 году, при жизни Крестителя Руси князя Владимира; впрочем, насколько можно доверять этим расчётам, сказать трудно.

Вскоре после пожара по повелению князя Андрея Юрьевича на месте сгоревшей деревянной церкви была заложена новая, каменная. По свидетельству ряда летописей XVI века, это произошло уже в следующем, 1161 году[57]; другие, позднейшие источники называют более позднюю дату — 1164 год[58]. Первоначально ростовская церковь задумывалась не слишком большой по размерам. Тогда-то, при её строительстве, и были обнаружены погребения прежних ростовских епископов — сначала Исайи, занимавшего ростовскую кафедру в конце 70-х — 80-е годы XI века, а затем и его предшественника Леонтия, считающегося первым просветителем Ростовского края. В созданном тогда же Житии Леонтия рассказывается обо всех обстоятельствах, которые сопутствовали обретению святыни.