Андрей Боголюбский. Русь истекает кровью

– Больше всех люблю в походе или в дороге грибовный суп, – сказал он, усаживаясь поудобнее возле костра. – Дружинники знают мою слабость и при случае не преминут натащить мне маслят. Самому-то бывает некогда отлучиться от войск, так они меня выручают. Поешь, и будто силы новые прибавляются! Ты-то подсобишь мне?

– Конечно. Только вкусы у нас разные. Мне нравится, когда в грибовницу положены разные пряности.

– Пряностей у меня нет, зато имеется другое кое-что!

С этими словами он разложил возле костра тряпичку и высыпал на нее содержимое походной сумки. Здесь были хлеб, копченое мясо, соленое сало, сыр и кусок пирога.

Пообедав, отправились дальше.

– Как поживает отец? – спросил Андрей.

– Слава Богу, жив и здоров батюшка. Тебя иногда вспоминает, как вместе город возводили и храм строили.

– Надо бы как-то заскочить хоть на денек, в соборе Спаса Преображения помолиться.

– Народ творением восторгается. В большие праздники вся округа собирается. Столько народа приходит, так истово молятся!

– А ведь недавно дикий край был. В селениях одни язычники проживали.

– И теперь их немало. Но все больше люди к истинной вере приходят.

Остановились в большом селении с часовенкой на пригорке. Хозяин, проворный сорокалетний мужчина, принял их с истинным славянским гостеприимством, поставил на стол, что у него было, а потом, подавая взвар, сказал:

– Есть у меня медок, да не могу предложить: завтра медовый Спас, разговенье. Сходим в Божий храм, освятим и весь честной народ угощать будем.

– А что, Верхуслава, – вдруг предложил Андрей, – давай остановимся на денек в этом селении? Посмотрим, как живет народ, заодно я проверю, исправно ли волость платит мне дань и верный ль отчет дают мне мои слуги и помощники.

Наутро всей семьей отправились они в часовенку. Хозяин шел впереди и нес в глиняной чаше соты с медом, на руках у него лежало вышитое полотенце. Следом шла жена и пятеро детей – двое сыновей и три дочери. Андрей с Верхуславой шли следом.

В часовенке и вокруг нее собралось много народа, священник провел праздничную службу. После этого вернулись в дом, стали разговляться медом.

– А сейчас начнется самое интересное действо, – торжественно произнес хозяин. – Пойдем мы всей семьей качать мед. Может, и ты, князь, примешь участие?

Верхуслава, видя, что Андрей колеблется, захлопала в ладошки и произнесла с живостью:

– Я хочу посмотреть, как это делается! Мне никогда не приходилось видеть!

Андрею пришлось дать согласие. Хозяин взял припасы, и все отправились в лес. Идти пришлось недолго, остановились у дупла с пчелиным роем. Из него шло ровное, приглушенное гудение. Хозяин надел на голову сетку, взял в руки дымовик и полез вовнутрь. Тотчас из дупла вылетело множество пчел, зажужжали, закружились. Все кинулись врассыпную, пчелы – за ними. Несколько их напало на Верхуславу, запутались в волосах. Девушка вскрикнула и замахала руками. Андрей скинул с себя кафтан и прикрыл им ее и себя. Они сидели на корточках, он держал ее за плечи и прижимал к себе, успокаивая:

– Ничего, все будет хорошо, только сиди смирно. Сейчас они улетят.

Он чувствовал ее гибкое, податливое тело, ощущал на своей щеке теплое дыхание, от нее веяло свежестью и еще чем-то девичьим, наивно-трогательным, и у него захолонуло сердце. Ему стало так хорошо, что сидел и сидел, ни о чем не думая.

Наконец над ними раздался голос хозяина:

– Вставайте, они улетели.

Они поднялись. Действительно, пчел рядом не было, они вились возле дупла. Андрей взглянул на Верхуславу. На лице ее отражались смущение и тревога. Она вопросительно посмотрела на него, будто что-то хотела спросить, а потом молча отошла в сторонку.

В полдень жители селения вывели к речке скот, стали загонять его в воду.

– Будет крепче и здоровее, – говорили они.

Праздник продолжился вечером. На луга вышла молодежь, завела хоровод, кое-где зажглись костры. Все было так, как обычно бывает в летние праздники. Андрей это видел не раз, знал все наперед, на этот раз ему было радостно и тревожно, он как бы ждал чего-то, неожиданного и важного для себя, а чего – и сам не представлял.

– Иди в хоровод, повеселись, – сказал он Верхуславе.

– Неохота почему-то, – ответила она скучным голосом. – Да и помолвлена я.

– Вот беда – помолвлена! Не замужняя же…

– Все равно.

К ней подбежал красивый кудрявый парень, пригласил:

– Пойдем в хоровод!

Она взглянула на Андрея, он ободряюще кивнул головой:

– Не отказывай, иди!

Она протянула руку парню, они побежали к хороводу.

Андрею вдруг стало грустно и одиноко. Годы, годы, никуда от них не уйти. Сердце молодое, так бы и кинулся в середину веселья, запел, заплясал вместе со всеми! Но где там, у него уже дети такого же возраста, что на лугу гуляют.

Он начал прохаживаться вдоль берега, решив подождать возвращения Верхуславы. К полночи, наверно, хороводиться закончат, разбредутся кто куда, тогда и она вернется. Но Верхуслава прибежала быстро.

– Чего так рано? – спросил он ее, крайне удивленный.