АНДРЕЙ ДЬЯКОВ

— Подъем, сталкер. — Голос Кондора дрожал. — Я сказал, подъем!

Глеб в ступоре смотрел на окровавленный нож, валявшийся на асфальте. Заметив на запястьях бойца глубокие порезы, мальчик отвернулся.

— Встать! — Кондора трясло.

— Уймись, — Шаман наклонился, стараясь не наступить в лужу загустевшей крови, повернул голову Ксивы.

Остекленевший взгляд. Сомкнутые в ровную линию губы. На бледном чумазом лице — две дорожки от высохших слез.

— Кто тебя за язык тянул с этой гранатой? — Шаман осуждающе глянул на командира. — Парень полночи с мертвецами общался, грехи замаливал. Пока крыша со страха не поехала…

— Похоронить бы… — подал голос Фарид.

— Бесполезно. Зверье набежит, раскопает. — Отшельник накинул капюшон поверх противогаза и побрел по дороге.

Заметно поредевший отряд покинул тоннель, медленно продвигаясь вдоль высоких песчаных наносов. Перед глазами Глеба еще долго стояло испуганное лицо Ксивы. Злосчастный тоннель подарил безопасный ночлег, отняв-таки самого слабого. Того, кто впустил страх в душу.

Грозовые облака затянули небо непроницаемым плотным покровом. Изредка сквозь пелену туч пробивались яркие всполохи света — предвестники надвигавшейся грозы. До слуха людей донеслись первые раскаты грома. Ветер вдруг разом стих. Воздух будто бы спрессовался, загустел. Природа внешнего мира замерла в преддверии разгула стихии.

Беспокойно посматривая на свинцовое небо, сталкеры поднялись по песчаной насыпи. Перед ними простерся остров Котлин. Где-то там впереди и правее маячили руины Кронштадта. Но взгляды путников были устремлены в другую сторону. В прибрежных водах, по левую сторону от дамбы, сквозь туманную дымку проглядывали очертания огромного корабля.

ГЛАВА 12

«КОВЧЕГ»

Завидев силуэт железного исполина, сталкеры прибавили шаг. Никто не кричал, не пытался проявлять радость, побоявшись спугнуть удачу. Взоры их были прикованы к хищным обводам военного крейсера, что горделиво возвышался на водной глади залива. Ноги сами несли путников к диковинной находке. Не выдержав, сталкеры вместе с братом Ишкарием перешли на бег. Они неслись вдоль кромки воды, позабыв про усталость.

Глеб рванулся было следом, но наставник придержал его за рукав:

— Куда намылился? Забыл, что я тебе втолковывал?

Отшельник подтянул АК-74 поближе, неотрывно наблюдая за прибрежной зоной. Вместе с учеником они не спеша двинулись по берегу, внимательно поглядывая по сторонам. Несмотря на окрики наставника, мальчик то и дело косился на приближавшуюся громаду корабля. Как назло, клочья тумана скрывали большую часть судна, мешая насладиться его великолепием и масштабами.

Радость сделанного открытия переполняла Глеба. Все тяготы и лишения опасной экспедиции стоили того, чтобы, наконец, увидеть его. Ковчег, что заберет их к «земле обетованной»… Мальчик шел рядом с наставником, думая о том, как здорово будет вот так же вдвоем пройтись по просторным проспектам безопасного города, вдыхать полной грудью кристально-чистый осенний воздух, позабыв о противогазах… Жаль, родители этого не видят. Им бы точно понравилось. Глеб улыбнулся собственным мыслям.

Сталкеры удалились на приличное расстояние. Теперь они молча стояли у воды, прямо напротив корабля, и отчего-то даже не пытались привлечь внимание экипажа. Кондор, замерев на месте, приник к биноклю.

По мере того, как Глеб с наставником приближались к остальным, взгляду открывались все новые детали картины. Заметен стал небольшой крен — крейсер стоял на мели. Борта его подобно проказе покрывали жирные кляксы ржавчины, а главное — в левом борту, ранее скрытом от взглядов, зияла внушительных размеров пробоина, сквозь которую в корабль, словно в гавань, монотонно накатывали пенные буруны волн. Вдоль всего борта скопилась колыхавшаяся черная масса водорослей, сгнивших бревен и темно-оранжевой пены. Судя по всему, крейсер оставался брошенным на отмели долгие годы. Еще один памятник ушедшей эпохе…

Когда-то человек понадеялся изменить мир к лучшему посредством разрушительного оружия — мир изменился. Правда, совсем не так, как хотелось бы человеку. Но он быстро забывает свои ошибки. Потому что самонадеянность постоянно толкает его к новым экспериментам. Такова уж наша природа — самые нелепые поступки мотивировать верой в лучшее, а не трезвым расчетом.

Путники продолжали тупо таращиться на судно. Конечно, в байки «Исхода» верилось с трудом, но каждый все равно в тайне надеялся на чудо. Теперь же злая реальность в очередной раз ткнула их носом в собственную самонадеянность.

— Ну что, брат, это что ли твой Ковчег? — Шаман покосился на сектанта.

Ишкарий медленно опустился на землю, сохраняя молчание. В глазах его стояло смятение и… Нет, разочарования там не было. Скорее непонимание, нежелание верить в происходящее. Вера сектанта оставалась такой же твердой и фанатичной, просто в глазах… В них сквозила усталость. Ишкарий тяжело вздохнул.