Андрей Кожухов

- Держитесь у поворота в переулок и не волнуйтесь, - повторил ему в последний раз свои инструкции Андрей. - Если ничего не произойдет, поспешите известить Зину. Помните, где она будет дожидаться? На бульваре, третья скамейка от входа.

- Да, я хорошо помню.

Слова эти относились к тому случаю, если бы нападение пришлось отложить до возвращения партии из суда. Но Андрей надеялся, что надобности в такой нежелательной отсрочке не представится.

- Теперь пора! - воскликнул он.

Он легко вскочил в седло, пока Ватажко держал коня под уздцы.

- Прощайте! - сказал юноша. - Успех зависит от вас.

- И от моего Росинанта, - сказал Андрей с улыбкой и потрепал лошадь по шее.

Кивнув приветливо головой, он поехал рысью в переулок, где прежде стоял Ватажко.

Когда он въехал в улицу, он сдержал лошадь и стал присматриваться. Улица была совершенно безопасна. Но его глаза притягивались, как магнитом, к маленькой колонне, издали казавшейся неподвижной, хотя она приближалась правильным, военным шагом.

"Вот они, вот! - сказал про себя Андрей. - Что бы ни случилось, сегодняшний день не пройдет даром".

Своими дальнозоркими глазами он вскоре мог различить трех арестованных и заметил, что Борис был в короткой куртке, без шинели. Он, по всей вероятности, не был вооружен. Было очень досадно. Но Левшин и Клейн были одеты как следует - значит, вооружены. Пожалуй, этого хватит на всех. Очевидно, сами они так думали, иначе не дали бы сигнала, что у них есть оружие.

На левой стороне улицы Андрей увидел экипаж с Василием на козлах. Видна была только его широкая сутуловатая спина в синем кучерском кафтане и глянцевитая шляпа. Он имел вид усталого извозчика, лениво поджидавшего седока.

Ни одного настоящего извозчика не было видно на протяжении улицы. На обязанности часовых, освободившихся теперь со своих постов, было не давать останавливаться извозчикам, чтобы жандармы не могли ими воспользоваться для погони. Их нанимали и уезжали подальше, а затем все отправлялись на бульвар, к Зине, за дальнейшими приказаниями.

Андрей и его товарищи медленно сближались друг с другом, причем Андрей ехал шагом. На улице было почти пусто; только там и сям виднелись редкие прохожие. Но веселая жизнь текла своим чередом в это яркое солнечное утро. Толстая баба, в переднике, повязанном под мышками, толкала вперед тележку с фруктами и сластями, громко выкрикивая свои товары. Два запачканных мальчугана с разинутыми ртами смотрели на соблазнительную тележку и никак не могли понять, отчего это большие, которым все можно, так равнодушно проходят мимо. Окна домов были раскрыты. Веселые лица высовывались оттуда, любуясь прекрасной погодой. С одного балкона доносились громкий разговор и смех.

Андрею показалась странной и удивительной эта веселая беззаботность улицы, которая через несколько минут сделается ареной жестокой борьбы, смятения и кровопролития.

Нападение должно было произойти саженях в десяти позади экипажа, чтобы оставить Василию открытый путь. В момент, когда конвоируемые выстрелят в первый раз по конвою, Андрей должен оказаться в тылу конвоя и напасть на жандармов во время их схватки с арестантами. Он регулировал поэтому свои движения таким образом, чтобы проехать мимо конвоя недалеко от экипажа. Легким давлением ноги он направил послушного коня в пространство между конвоем и Василием. Ни он не глядел на арестованных, ни они на него, но и те и другие с тревогой следили друг за другом. Левшин был ближе к нему. Андрей физически ощущал устремленный на него вопросительный взгляд и едва заметно кивнул головой в знак одобрения. Он только приветствовал их этим движением, но возбужденный Левшин принял это, очевидно, за сигнал. В то же мгновение Андрей увидал, как он вытащил револьвер из кармана и направил его в жандарма, шедшего за ним. Раздался выстрел, послышалось громкое проклятие, и на мгновение все скрылось в облаке дыма, так что Андрей ничего не мог видеть.

Дело началось. Повернув лошадь, Андрей вынул револьвер и выжидал, держа палец на собачке. Сквозь рассеявшийся дым он увидел, как жандарм, который не был ранен, бросился на своего противника и схватил его за горло. В следующую же секунду револьвер Андрея задымился у него в руке, и жандарм грохнулся наземь. Последовало неописуемое смятение.

Возгласы жандармов, крики прохожих и вопли женщин, разбегавшихся в разные стороны, стук торопливо закрываемых окон смешались со звуками быстрых, раздававшихся наудачу выстрелов.