Андрей Миронов и его Женщины ...и Мама

Казалось, всё складывалось так, чтобы этот брак состоялся. И взаимный интерес (если не любовь) имел место, и было где жить (оба имели, как говорилось тогда, «отдельную жилплощадь»), и было на что жить, и родители с обеих сторон не препятствовали, а даже, напротив, всячески выказывали своё одобрение, и возраст совпадал (Лариса всего на год была старше Андрея), и общих интересов было море, а вот поди ж ты — не хотела Лариса выходить замуж, и ничего с этим нельзя было поделать.

Постепенно Андрей не то чтобы охладел к Ларисе, но прекратил то и дело делать предложение. Их отношениям было суждено долгое время оставаться дружескими, и вряд ли был у Андрея Миронова более понимающий его друг, чем Лариса Голубкина.

Глава 7 . АКТЁР АНДРЕЙ МИРОНОВ В ТЕАТРЕ

Роман американского писателя Джерома Сэлинджера «Над пропастью во ржи» увидел свет в 1951 году и сразу же стал бестселлером. Стал, прежде всего, благодаря главному герою, Холдену Колфилду — странному юноше, который не хотел взрослеть, не хотел становиться таким, как все. Ему претила мысль о том, что он станет «работать в какой-нибудь конторе, зарабатывать уйму денег и ездить на работу на машине или на автобусах по Медисон-авеню, и читать газеты, и играть в бридж все вечера, и ходить в кино…» Смысл жизни Холден постигал, наблюдая за ней, а также искал его в книгах. В конце концов он определился: «Моё дело — ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи». Иначе говоря, Холден нашёл своё призвание в том, чтобы оберегать детей от скверны лживого мира взрослых. Хорошее в общем-то желание. И произведение интересное, ведь становление личности подростка, его постепенное врастание в мир взрослых интересно всем — как взрослым, так и детям.

В Советском Союзе книга Сэлинджера тоже стала чем-то вроде бестселлера. Она пришлась ко двору официальным идеологам. Они слегка сместили акценты и превратили рассказ о вечном конфликте отцов и детей в очередное доказательство моральной деградации капиталистического общества, в котором дети не хотят быть похожими на взрослых. То ли дело у нас, в стране победившего социализма. Из октябрят — в пионеры, из пионеров — в комсомольцы, из комсомольцев — в коммунисты и всё это с песнями, с песнями… Это там, за железным занавесом, люди рождаются, чтобы скатиться в пропасть (на всех ведь Холденов Колфилдов не напасёшься), а мы рождены, чтобы сказку сделать былью! Какую именно сказку, предусмотрительно не уточнялось, чтобы не снижать энтузиазма масс.

Мог ли Театр сатиры пройти мимо такого чудного произведения, да ещё прекрасно перекладывающегося в пьесу? Да ни за что! Тем более что это была как раз та самая возможность поймать одновременно двух зайцев. С одной стороны — идеологически верная пьеса, а с другой — никаких баррикад, никаких революционных матросов, никакого красноказарменного пафоса.

Без идеологии в стране победившего социализма не делалось ничего, поэтому с ней приходилось считаться всем — от дворников до министров. Поставить пьесу, не несущую в себе ничего идеологического, было невозможно. Порой вся эта идейная свистопляска приводила к совершенно непостижимым результатам. Так, например, в 1967 году по прямому указанию министра культуры СССР Екатерины Фурцевой вскоре после премьеры был снят с показа спектакль по пьесе Александра Островского «Доходное место», в котором Андрей Миронов играл Жадова. Тот самый спектакль, который был запрещён в XIX веке царской цензурой по политическим мотивам. Парадокс? Никакого парадокса: поведение обличаемых в пьесе старорежимных чиновников так перекликалось с поведением современных номенклатурщиков, что, несмотря на свою более чем столетнюю историю, пьеса казалась очень актуальной. А каким сильным, убедительным был образ Жадова, созданный Мироновым! Без него невозможно представить себе вообще всего спектакля. Жадов Миронова был не удачной актёрской находкой, плодом случайного «попадания в роль». Нет, это был Образ с большой буквы, порождение таланта. Миронов, как и полагалось по пьесе, вначале наделил своего героя набором положительных качеств, а затем, по выражению самого Островского, «тряхнул, всё и осыпалось». Но осыпалось не до конца — осталась вера в нравственную чистоту, торжество совести над подлостью, победу высокого над низменным. Миронову удалось поднять режиссёрский замысел на небывалую высоту. Именно потому старая пьеса зазвучала по-новому, свежо и остро, за что и была снята.